Город семи дорог - Морвейн Ветер

Гаррет не знал и не желал знать, хотела ли Нина с ним заговорить. Колберта душил стыд за то, что он так легко попался в сети своей напарницы, которая, между тем, никогда и не скрывала, что постель для неё – всего лишь средство получить желаемое.

И вот теперь он ехал в отель один впервые за всё время пребывания здесь, невыносимо остро ощутив, что находится в чужом городе. Он представил, как вернётся домой, и тоска стала только сильней – там Гаррета тоже не ждал никто.

«Дельфины – почти как люди. Только не умеют врать». Мысль, которая обычно успокаивала его, на сей раз не помогла. Гаррету по-прежнему было тошно.

Поднявшись к себе, он откупорил бутылку виски, оставшуюся стоять с их отъезда, и сделал несколько больших глотков.

Он думал, что так быстрее уснёт – но вместо этого ему стало тошно от самого себя. Гаррет пил и пил, пока не осушил бутылку до дна. Он стоял у окна и смотрел на ночной город, мерцающий огнями чужих окон.

«– Понимаешь, как ты далеко от дома, да?

– Понимаю, что никогда туда не вернусь».

Гаррету захотелось разбить кулаком стекло, но он лишь, покачиваясь, отступил назад, рухнул на кровать и долго лежал так неподвижно, не в силах ни думать, ни уснуть.

Нина сделала проще – она выпила снотворное. Её не крутило, как Гаррета, – она попросту ощущала внутри пустоту.

Добравшись до отеля, Нина хотела принять душ и отправиться к партнёру. Она уложила волосы и надела свежую одежду – домашнюю хлопковую рубашку и светлые брюки. Уже у самого лифта остановилась, понимая, что не знает, что сказать. Прислонилась спиной к стене, стояла так несколько секунд, а потом сползла по ней, закрывая руками лицо.

Хотелось испариться, исчезнуть, перестать существовать. Гаррет был единственным человеком, мнение которого было действительно важно для неё. Единственным человеком, которому Нина доверила бы решать за неё – права она или нет.

«Очевидно, нет», – сказала она себе.

Нина долго сидела так, перебирая в голове обрывки воспоминаний. Их ночь в пещере. Тело Гаррета между её широко разведённых ног. Мерные толчки, пронизывающие насквозь, заставляющие сладкое наслаждение растекаться по телу.

Вечер на крыше у бассейна. Забытое на подносе вино. Карие глаза Гаррета, внимательно глядевшие на неё. Обволакивающие теплом.

Утро, когда она проснулась в объятиях Гаррета с обожженной спиной. Вернувшись на Перекрёсток, она сразу же обработала регенератором повреждённую кожу, но сейчас отдала бы что угодно, лишь бы только вернуться в тот миг. Почувствовать живую, физическую боль, а не ту, что разрывала сейчас изнутри.

Наутро второго дня Нина проснулась, достала из холодильника пакет апельсинового сока и необычайно ясно поняла, что если не сделает сейчас хоть что-то, то Гаррет уедет и они не увидятся больше никогда.

Эта мысль была настолько яркой и отчётливой, что Нина бросила напиток, едва сделав один глоток, кинулась в ванную, за пару минут привела в порядок волосы и лицо. В голове билась безумная мысль: «Вдруг он уже собрал чемодан прямо сейчас?»

Через несколько минут Нина, в одной пижаме, бешено молотила кулаком в дверь. Гаррет долго не открывал, а когда на пороге показалась его полуобнажённая фигура, не говоря ни слова, Нина втолкнула его внутрь. Ладони девушки прошлись по его твёрдым бокам, заставляя тело Гаррета задрожать. Нина физически ощущала, как тот откликается на ласки, как тянется обнять в ответ.

Нина проникла в рот Гаррета языком, не позволяя ни возразить, ни оттолкнуть, но очень быстро поняла, что загнала в ловушку сама себя.

Руки Гаррета лежали у Нины на пояснице, поглаживали обнажённую кожу. Но Нина знала: стоит ей разорвать поцелуй, как Гаррет придёт в себя и прогонит её.

Выход нужно было отыскать мгновенно. Первым порывом было спуститься поцелуями ниже, вдоль груди, по животу, захватить губами тот рычаг, который даёт почти над каждым мужчиной полный контроль.

Но Нина чувствовала, что это не то. А что – «то», она не знала, потому что сколько бы не мечтала о встрече с Гарретом, теперь с абсолютным бессилием вынуждена была признать, что не знает об этом мужчине ничего.

– Гаррет, – решилась она наконец и отстранилась чуть-чуть, но рук не убрала.

Гаррет молчал. Это обнадёживало – возможно, он тоже не знал, что сказать.

– Послушай, – продолжила Нина, – я хочу, чтобы ты представил себя на моём месте. Ты занимаешься той же работой, что и я. Представь, что тебя послали захватить человека, смутно похожего на моего… не знаю, давно потерянного отца. Представь, что ты должен найти подход к нему через меня…

– Это ни хрена не тот случай! – перебил её Гаррет.

– Потому что я вообще не знаю, где мой отец?

– Нет. Не поэтому. Потому что… – Гаррет замолк и провёл рукой по лицу. – Нини, я верил тебе. Ты навешала мне на уши лапши, особенно с этой заколкой… Я, как идиот, подумал, что ты запомнила меня. Зачем вообще ты таскала её с собой?

– Потому что, – Нина сглотнула, – я все эти годы мечтала, как встречусь с тобой наяву. Когда мне было тяжело, когда мне казалось, что я слишком слаба, чтобы противостоять своим врагам, я представляла тебя. Я видела тебя в полумраке, в кислородной маске, на фоне светящегося прямоугольника двери. Ты был как… супергерой из кино. А я ведь не видела таких фильмов до того случая. Может быть, я что-то выдумала. Я боялась, что выдумала и что на самом деле ты совсем не такой. Что ты просто отложился у меня в подсознании как первый светлый кумир, и вся моя тяга к тебе объясняется только тем, что ты был первым, кто так глубоко засел у меня в голове. Но сейчас я знаю, что дело не в этом. Я получила своё. В каком-то смысле я уничтожила кумира, овладела им, когда оказалась в постели с тобой. И это мало что изменило в моём отношении к тебе. Я хочу касаться тебя, видеть тебя… Я хочу доставлять тебе радость. Не потому что это нужно мне. Потому что я хочу этого для тебя. Тогда, в лагере «Ордена», я смотрела на тебя и думала, что, если нужно, для тебя я вынесу любую боль. Я хотела, чтобы ты видел меня. Чтобы знал, что я делаю это для тебя.

Нина перевела дух. Гаррет всё ещё молчал.

– У нас совсем не было времени по-настоящему узнать друг друга, – продолжила Нина, – но я хотел бы попробовать. Пожалуйста, дай мне шанс.

Гаррет прикрыл глаза рукой и молчал. Не отвечал и не смотрел на неё.

– Рет… – повторила Нина.

– Не зови меня так, – Гаррет бросил на неё быстрый взгляд. Высвободился и отошёл к окну. Нина видела: Гаррет не желает смотреть на неё, и не стала настаивать. – Это причиняет мне боль.

– Прости.

– Всё, что ты делаешь, причиняет одну боль, Нина. И, отвечая на твой вопрос, – нет. Я не думаю, что сделал бы так же, как ты. Я не думаю, что продолжал бы врать человеку, зная, что он настолько свихнулся, что на всё готов ради меня.