Смертницы - Тесс Герритсен

— Жаль покидать это место, — признается он. — Но, может, пришло время.

— Вы это делаете из-за нас? — спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд через плечо.

— Я это делаю, чтобы избежать неприятностей. Похоже, вы принесли с собой массу хлопот.

Мы выезжаем из сарая и трясемся по проселочной дороге, оставляя позади заброшенную ферму, стоячий пруд. Вдруг раздается страшный грохот. Джо тут же останавливает машину, опускает стекло и смотрит на лес, туда, откуда мы только что выбрались.

Над деревьями поднимается черный дым, злыми клубами устремляясь в светлеющее небо. Я слышу, как вскрикивает Алена. У меня потеют ладони, и я содрогаюсь от мысли, что хижина, которую мы только что покинули, теперь объята пламенем. И я могла бы сгореть в нем. Джо ничего не говорит; он только с ужасом смотрит на дым, и, наверное, клянет судьбу за то, что встретил нас.

Потом он глубоко вздыхает.

— Господи, — бормочет он. — Кем бы ни были эти люди, они играют в серьезные игры. — Он вновь сосредоточивается на дороге. Я знаю, что ему страшно, я вижу это по тому, как впиваются в руль его руки. Как побелели костяшки его пальцев. — Дамы, — тихо произносит он, — думаю, нам пора исчезнуть.

Джейн закрыла глаза, пытаясь подчинить себе боль, как серфер — гребень волны. «Пожалуйста, пусть это пройдет как можно быстрее. Пусть она уйдет, пусть уйдет!» Она чувствовала, как струится по лицу пот, а схватка все нарастала, зажимая ее в своих тисках, так что Джейн уже не могла не только стонать, но даже дышать. Свет померк, посторонние звуки растворились в громком биении пульса. В сумерках сознания всплыло ощущение какой-то тревоги, поселившейся в комнате. Стук в дверь. Настороженный окрик Джо.

И вдруг она ощутила чье-то прикосновение к своей руке, теплое и знакомое. Этого не может быть, подумала она, когда боль отступила и прояснилось в глазах. Она вгляделась в лицо, склонившееся над ней, и замерла в изумлении.

— Нет, — прошептала она. — Нет, ты не мог оказаться здесь.

Он обхватил ее лицо ладонями, прижался губами ко лбу, к волосам.

— Все будет хорошо, любимая. Очень хорошо.

— Это самая большая глупость, которую ты когда-либо совершал.

Он улыбнулся.

— Когда ты выходила за меня замуж, ты знала, что я не отличаюсь большим умом.

— О чем ты думал?

— О тебе. Только о тебе.

— Агент Дин! — позвал его Джо.

Габриэль медленно поднялся на ноги. Глядя на своего мужа, Джейн частенько думала, что ей несказанно повезло, но никогда эта мысль не была такой пронзительной, как сейчас. Он был без оружия, не имел никаких преимуществ перед террористами и все-таки повернулся к Джо, излучая спокойную решимость.

— Я здесь. Теперь вы отпустите мою жену?

— После того как мы поговорим. После того как вы нас выслушаете.

— Слушаю вас.

— Вы должны пообещать, что не оставите это безнаказанным Что это не умрет вместе с нами.

— Я же сказал, что выслушаю вас. Это все, о чем вы просили. И вы обещали, что отпустите заложников. Может, вы и готовы умереть, но они — нет.

— Мы не хотим ничьей смерти, — возразила Алена.

— Тогда докажите это. Освободите людей. А я останусь здесь и буду слушать вас столько, сколько потребуется. Часы, дни. Я в вашем полном распоряжении. — Он смотрел на похитителей, не мигая.

На мгновение в воздухе повисло молчание.

Джо вдруг схватил за руку доктора Тэм и резко поднял ее с дивана.

— Идите к двери, доктор, — приказал он. Потом повернулся и указал на женщин, сидевших на другом диване. — И вы тоже вставайте.

Женщины даже не шелохнулись; они в изумлении уставились на Джо, словно опасаясь, что все это шутка, что, если они двинутся, последствия будут печальными.

— Ну же! Вставайте!

Администратор всхлипнула и, пошатываясь, поднялась с дивана. Только после этого к ней присоединилась соседка. Они обе подошли к двери, где в оцепенении стояла доктор Тэм. За долгие часы заточения они натерпелись страха и теперь не могли поверить в то, что их мучениям может прийти конец. Даже взявшись за ручку двери, Тэм робко посмотрела на Джо, как будто ожидая его команды остановиться.

— Вы трое можете идти, — объявил Джо.

Как только женщины вышли в коридор, Алена захлопнула за ними дверь и заперла ее на замок.

— А моя жена? — спросил Габриэль. — Отпустите и ее.

— Я не могу. Пока.

— Но мы договорились…

— Я согласился отпустить заложников, агент Дин. Но не сказал, кого именно.

Габриэль вспыхнул от злости.

— И вы рассчитываете, что после этого я могу вам доверять? Думаете, я стану слушать вашу брехню?

Джейн тронула мужа за руку и почувствовала, как он напряжен.

— Выслушай его. Пусть скажет то, что хочет.

Габриэль вздохнул.

— Хорошо, Джо. Что вы хотите рассказать мне?

Джо схватил два стула, поставил их в центр комнаты один напротив другого.

— Давайте присядем.

— Моя жена рожает. Она не может здесь находиться.

— Алена присмотрит за ней. — Он жестом указал на стулья. — А я расскажу вам одну историю.

Габриэль посмотрел на Джейн. В его глазах она увидела и любовь, и тревогу. «Кому вы доверяете? — вспомнился ей вопрос Джо. — Кто готов умереть за вас?» Глядя на своего мужа, она подумала: «Никому на свете я не смогла бы доверять больше, чем тебе».

Габриэль неохотно переключил свое внимание на Джо, и мужчины заняли места друг против друга. Со стороны это выглядит вполне цивилизованной светской беседой, если не считать того, что один из собеседников держит на коленях ружье. Алена, которая устроилась рядом с Джейн на диване, тоже сжимала в руках смертоносное оружие. Ни дать ни взять — мирные посиделки двух парочек. И кто же останется в живых?

— Что они вам рассказали обо мне? — поинтересовался Джо. — Что говорят в ФБР?

— Кое-что рассказали.

— Что я сумасшедший, да? Одиночка. Параноик.

— Да.

— И вы им верите?

— У меня нет причин не верить.

Джейн внимательно следила за выражением лица мужа. Он говорил спокойно, но она чувствовала напряжение в его глазах, в натянутых мышцах шеи. «Ты знал, что этот парень не в себе, — думала она, — и все равно пришел сюда. Все ради меня…» Она успела подавить стон, когда подошла новая схватка. «Молчи. Не отвлекай Габриэля; дай ему сделать то, что он должен сделать». Она откинулась на спинку дивана и стиснула зубы в молчаливом страдании.