Мутангелы. Уровень дельта - Ая эН

– Вполне суперная история! – кивнул Рино. – Я тогда тоже хочу эту книжку прочесть. Только лучше в комиксах.

Все единодушно сошлись на том, что книжки вообще лучше читать в комиксах, а еще лучше – в фильмах. Тогда всякую говорильню можно пропускать, а смотреть исключительно трюки.

Один из ангелов тихо застонал.

– Зачем Старик решил спасать этот мир? – спросил он. – Конечно, я не эксперт, но, по-моему, тут нет ни одного шанса. Ни единого.

– А Ризенгри? – возразил второй ангел. – Ты же до сих пор надеешься. Ты же сам спасал Риза все его детство.

– Идиот я, что надеюсь. А тогда спасал… Да я в основном ради Джен это делал! Ты же сам знаешь, у Риза за всю жизнь ни одной искорки не было. Первый и единственный проблеск возник тогда с Дюшкой. И то я подозреваю, что это была Дюшкина заслуга. Ты только погляди, что тут творится.

Действительно, над головами ребят носились страсти, но ни единой «правильной» полосы или хотя бы точечки среди них не проскальзывало. С точки зрения ангелов, это было просто ужасно. О том, что могут существовать и другие точки зрения, ангелы, конечно, догадывались. Но заведомо считали их в корне неправильными.

Диди. Мы знаем, почему мы дали себе право заниматься, например, рыбной ловлей. Нам нужно есть. У нас инстинкт. У нас так вопрос стоит: или мы, или вы, карась с курицей. А если мы нажрались карасей, надо начать жрать конкурентов. У нас инстинкты. И мы – сволочи.

А про ангелов мы точно не знаем. Мы не знаем, почему ангелы дали себе право считать себя лучшими и вмешиваться в чужую жизнь. Они не то чтобы сволочи, но тоже просто следуют своим инстинктам. Наверное.

Первым уроком в этот день шла литература.

Учителем литературы был Пушкин Лелександр Сергеевич. Его выбрали на эту роль единогласно, хотя он ни бельмеса не смыслил в гуманитарных науках. Но фамилия обязывала. На Земле-11 жил когда-то такой замечательный автор, его однофамилец. Да, кстати. Урок литературы проходил в том кабинете, где вчера была пустыня. Сегодня же у учеников просто зуб на зуб не попадал. Кле, которая, помня вчерашнее, явилась на урок в топике на тонких бретельках, рванула было переодеваться, но Пушкин, вошедший в класс одновременно со звонком, решительно развернул ее обратно.

– Ребята, разве у нас сегодня холодно? – обаятельно скалясь, спросил он.

– Холодно? – подчеркнуто-искренне удивился Барди. – А что такое «холодно»? А, вспомнил, это когда молекулы медленно двигаются и ртуть в термометре не поднимают. Правильно?

Лессия Твикс, сидящая рядом с ним, испепелила Барди взглядом. Оля Окей потихоньку принялась расплетать жиденькие косички, наивно полагая, что от этого ей станет теплее. Риз вспомнил, что, когда его друг Дюшка мерз, он тер ладони друг о дружку и постукивал ногами. Наверное, это ему помогало.

«В случае чего начну потихоньку постукивать, – решил про себя Ризенгри. – А пока не замерз, надо набирать очки».

– Сегодня мы будем проходить древнюю поэму «Ев, гений Онегин…».

– А что он ел? – тут же спросил Рино.

– Плюс два балла в твою интеллектуальную копилку за интересный вопрос, – тут же нашелся Пушкин. – И минус четыре в психологическую. За неспособность слушать молча. Ел он, кстати, рождественский пирог, который спек его дядя после того, как переставил в доме всю мебель. Итак, я читаю поэму, вы ее запоминаете на слух. Всем ясно?

Поэма «Ев, гений Онегин…» в исполнении Пушкина на Земле-11 звучала так:

Мой дядя самых честных правил.

Когда повис над степью смог,

Он мебель в доме переставил

И спек рождественский пирог.

Его пример – другим разлука.

Но – боже мой! – заставить внука

Пирог тот кушать день и ночь,

И нет, чтоб дочь могла помочь!

Какое глупое занятье:

Диван и стол переставлять,

На них подушки поправлять,

В шкафах на платье вешать платье,

Вздыхать и думать каждый час:

Как быстро портится палас!

Услышав первые строчки, Ризенгри расслабился: он знал эту поэму наизусть еще тогда, когда был Венькой Бесовым. Осторожно проверив свою память и убедившись в том, что она ему не изменяет, Ризи открыл тетрадь по математике и занялся приготовлением вчерашнего домашнего задания. Барди скосил глаза на Клюшкина и последовал его примеру. Пушкин читал «Ев, гения Онегина» ровно пол-урока, после чего захлопнул книгу и сказал:

– Ну-с, проверим, кто что запомнил.

Первую строчку проскандировали все хором. Рино и Федя вдвоем родили поэму до слов «Пирог тот кушать день и ночь», а умничка Маша Малинина повторила почти полторы страницы, правда, немного запинаясь. Оля Окей, исподтишка записывающая за Пушкиным, изобразила еще строк десять из середины, только не подряд. Когда ни один из учеников больше не мог выдать ни слова, Ризенгри встал и прочел поэму наизусть с самого начала ровно до того места, на котором остановился Пушкин. Тишина была наиполнейшая. Даже Кле, посиневшая от холода, временно перестала стучать зубами.

– Дюшка! – восхищенно произнес Лелександр Пушкин. – Я… Я… Я поражен… Я…

Но тут прозвенел звонок, и ученики дружно вылетели из класса и бросились в свои комнаты за теплой одеждой. Следующим уроком было вышивание крестиком. На вышивании крестиком в классе, не останавливаясь, шел проливной дождь. В это же время между родителями Барди шел, не останавливаясь, грандиозный скандал. На скандале присутствовали: Фредерико Мене, его жена Сильвия Мене, одна шестая часть Димы Чахлыка и маленький кусочек Рона Э-Ли-Ли-Доу.

– Как этот недоделок мог обойти нашего сына! – орал Фредерико. – Хоть он и человек, хоть я и собираюсь людей восстанавливать, но как ты могла допустить, чтобы наш сын, третий мутант, оказался хуже? Почему ты не выучила с ребенком поэму заранее? Почему ты не объяснила ему, что на уроке литературы надо заниматься литературой, а не математикой? Математику он еще вчера должен был сделать! Что он вчера делал? А ты что вчера делала?

– Уточни, когда именно вчера? – визжала Сильвия. – Когда? В то самое время, пока ты торчал в ресторане с этой белокурой бестией?

– Как ты смеешь так уничижительно отзываться об ангеле! – стучал кулаком по столу Фредерико. – Я не просто там сидел, я работал! Я работаю день и ночь! Я – специалист с мировым именем, а ты не можешь обеспечить меня достойным ребенком, который…

Рону и Диме стало скучно подслушивать Менсов, и они улетели. После вышивания крестиком в условиях тропического ливня класс для особо одаренных погнали на легкую атлетику, в зал номер один.

– Я уже заглядывала в этот зал, – похвасталась Маша Малинина. – Там подготовили яму около батута, в которую потом накидают поролона…

– Для чего? – удивился Федя.

– Как для чего? Чтобы в нее с батута прыгать, чтобы мягко падать и не переломать себе костей. Это всегда так делают, – авторитетно объяснила Малинина. – С древнейших времен.