Пленница страсти. Беркут и ласточка - Агата Санлайт

Беркут усмехнулся.

– Странная ты женщина, все-таки. Мой дом тебя не поразил. Хотя там три этажа и до чертовой дури комнат. Бассейн – ну, пожалуй, в основном, развлек. А самая обычная рыбалка…

– Мама такая. Она настоящая… – шепнул Риан.

– Это уж точно! – добавил Беркут со смехом.

Внезапно мой поплавок ушел под воду, а затем и удочку потащило. Бамбуковая палка изогнулась, пружинисто дернулась над озером.

Беркут схватил удочку первым, я второй, и мы вдвоем дернули. На берегу появился громадный золотистый карась. Шикарный просто. Красавец!

Начал биться, вдруг оторвался от крючка. Почти дополз обратно в воду.

– Уйде-ет! – закричал Риан.

Беркут лихо подхватил карася громадным сачком и дернул. А я помогла.

Мы рухнули на землю хохоча, рядом с возмущенно прыгающей рыбой.

…Когда наши ведра наполнились добычей, я думала, отправимся домой. Но Беркут был полон сюрпризов. Достал из рюкзака котелок, а затем лихо развел костер из сухих веток и хвои. Потянуло смолой, древесными углями, и я прикрыла глаза, наслаждаясь упоительными запахами.

Беркут расстелил на земле толстые коврики. И мы с Рианом завороженно следили за пляской пламени, которое смачно лизало котелок и приятно потрескивало.

Следующие минут тридцать мы с Рианом наблюдали, как Беркут мастерски готовит уху.

Он сам почистил рыбу, порезал, снова ломая мои стереотипы. Я думала такие мужики, как минимум, слегка белоручки. Чтобы заниматься столь грязной работой… Причем, делал все Беркут не просто умело, но еще легко и без особых усилий.

Загрузил рыбу в кипящую воду и вдруг вспомнил про меня.

– Ну? Кто у нас тут хозяйка?

Я не успела ответить, как Беркут тщательно вымыл руки и сунул мне коробку со специями.

Я присоединилась к веселью.

Риан восторженно следил за крупными бабочками, которые кружили над камышами.

Ловил их уже сухим сачком и собирал для коллекции.

Тем временем, я насыпала в уху приправы, перемешала, и Беркут вернулся к костру. Подкидывал бревна, следил.

А я с интересом следила за ним. Казалось – этот мужчина даже тут находится в своей стихии. Охотник, рыболов… Полевой кулинар. У него обнаруживались все новые и новые достоинства и мне все больше казалось, что я для Беркута – так, развлечение. Приз, который он решил заполучить во что бы то ни стало. В конце концов, наверное, я первая кто ему отказал.

Как-то не верилось, что этот богатый мужик с таким глубоким внутренним миром, действительно, всерьез на меня запал. Уж не говорю – влюбился.

Ну явно этот мужчина не моего уровня. Мы с ним как Нива рядом с Мерседесом.

– Вот уж не думала, что ты такой… – слова вырвались изо рта сами.

Беркут обернулся и воззрился уже привычным пытливым взглядом, буквально ввинчивающимся в мозг.

– Какой? – спросил он, приподняв бровь.

– Э-э-э… Умеешь разводить костер. Готовить уху… Не считаешь зазорным почистить рыбу… Если честно, лично я ненавижу, чистить рыбу и резать… Всегда покупаю филе.

Беркут усмехнулся.

– Я тебя удивил?

– Да.

– Это радует…

– А теперь давай ты еще расскажешь о себе… Мне нужно для дизайн-проекта…

Мне было легче перевести наше общение в деловую плоскость. Во всяком случае, пройтись по ней по касательной, немного выруливая от личных тем.

А вот Беркуту это не очень понравилось. Он поморщился, немного помолчал и отмахнулся.

– Спрашивай.

Примерно час или больше я выведывала вкусы Беркута, его предпочтения и привычки.

А затем он громко заявил:

– Все! Никакой больше работы!  Уха готова!

И мы ели наваристый рыбный суп из металлических тарелок. Ммм… Боже, как это было вкусно!

Пожалуй, лучше, чем вся ресторанная еда.

Кулинар из Беркута получился отличный. Риан аж причмокивал и дважды просил добавки.

При этом Борислав удалил большинство костей. Так, что мы почти не плевались, убирая их из ухи.

Давненько я себя так не чувствовала.

По-семейному, тепло и уютно.

Словно мы трое – одно целое. Трое против всего мира.

Было спокойно и легко общаться с Беркутом, смеяться его грубоватым шуточкам. Слушать его рассказы о том, как они с матерью ходили на рыбалку, по грибы, ягоды. Как он сам выезжал с друзьями на подобные пикники.

Судя по всему, Беркут сколотил свое состояние не так уж и давно. И юность провел также, как и я, перебиваясь на том, что зарабатывала мать. Но когда он об этом рассказывал, взгляд Беркута наполнялся светом, а голос – теплом и нежностью. Улыбка освещала его лицо, играла в глазах. И я видела, что те дни принесли Бориславу много радости, счастья, несмотря на материальную неустроенность.

Это почему-то внезапно сделало нас ближе, чем все предыдущие признания Беркута. И даже его забота, решение всех моих трудностей и проблем. Я видела, что за фасадом сильного, властного, жесткого мужчины есть что-то еще, кроме желания обладать и железной воли. Нечто горячее, яркое, как звезда и согревающее тех, кто поблизости.

В дом мы вернулись после обеда. Усталые, сытые и ужасно довольные.

Софья встретила нас на кухне и сообщила:

– Майя и Ирина ушли в лес. Второй раз.

И продемонстрировала коричневые липкие разводы на своих резиновых перчатках. А затем и раковину, полную маслят.

– Мы запасаемся на случай голода? – усмехнулась она, приподняв бровь.

– Они походу совсем увлеклись! – усмехнулся Беркут.

А Риан только присвистнул.

Беркут

Было так просто рассказать ей о том, чего никому и никогда не рассказывал. Поделиться тем, что всегда скрывал от окружения.

И одновременно видеть отклик в ее лучистых глазах и улыбке.

Аля раскрывалась, переставала напряженно ожидать подвоха от Беркута. И ему это все больше нравилось.

Рыбалка пошла всем очень даже на пользу.

Наверное, еще ни одной женщине Беркут не показывал своей уязвимости. Даже матери. Потому, что… Ну зачем? А вот Але вдруг показал.

Не хотел – само как-то вышло. Но она вдруг ответила тем же. Даже разговаривать начала как-то иначе.

Раньше обращение на «ты» звучало из ее уст с каким-то вызовом. С напряжением. Громче всего остального предложения. Будто она то ли сама никак не могла свыкнуться с этим обращением к Беркуту, то ли не хотела ему что-то показывать.