Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

1 мая 1978 года мы с женой и с сыном прилетели в Вену. По договоренности между «Нативом» и МИДом мне выдали служебный паспорт, и, как оказалось, это было не самым разумным решением. Как-то раз сотрудник одной из авиакомпаний, взглянув на мой паспорт, бросил с улыбкой: «Шпионы ездят со служебными паспортами». Впрочем, мне было все равно. К тому же этот «недочет» вскоре исправили.

Перед выездом меня попросили сменить мою фамилию на ивритскую, объяснив, что по возвращении в Израиль я смогу выбрать, оставить ли ее или вернуться к своей. Я выбрал фамилию Кедми. Я не учел, что одно из значений слова «кедем» – это «восток» и что фамилия означает «восточный». Я просто хотел сохранить первую букву своей изначальной фамилии. Кроме того, мне хотелось, чтобы мое новое имя отражало мой характер. Когда я пошел в армию, то решил для себя, что я всегда должен быть в первой линии атаки, потому что хочу видеть перед собой не спины наших солдат и офицеров, а лица и глаза врага. Так была выбрана фамилия Кедми, и мы все вскоре привыкли к ней. Вернувшись в Израиль, я решил ничего не менять. Фамилия Казаков не мешала мне. У меня не было никаких претензий к своей фамилии и достаточно причин гордиться ею, но, на мой взгляд, она стала чересчур известна в Израиле. В лицо меня знали далеко не все, а вот фамилия была у многих на слуху. Мне немножко мешала такая излишняя популярность. Взяв фамилию Кедми, я обнаружил, что никто на нее не реагирует, особенно в Израиле. Я мог жить как обычный гражданин, и это было очень удобно. Таким образом, 1 мая 1978 года в моей биографии закончился период Яши Казакова и начался период Якова Кедми. Разумеется, как продолжение Яши Казакова.

Моей задачей, в соответствии с полученными указаниями, было сбор информации от выезжающих из Советского Союза и не едущих в Израиль. Это была попытка «Натива» расширить и углубить знания о происходящем в Советском Союзе вообще и среди евреев в частности, чтобы лучше понять их положение, стремления и пожелания, а также причины увеличения количества предпочитающих Израилю другие страны. Еврейская эмиграция из СССР по израильским визам, но не в Израиль началась в 1971 году. Один из еврейских филантропов из США обратился в «Натив» и сообщил, что его дальние родственники собираются выехать из Советского Союза. Как и все репатрианты, эта семья должна была приехать в Вену и оттуда в Израиль. Однако филантроп попросил об услуге: направить его родственников сразу в США, чтобы им не пришлось проехать через Израиль.

В то время в Вене работали две еврейские организации из Америки – «Джойнт» и ХИАС. «Джойнт» – это благотворительная организация, которая помогала нуждающимся евреям, особенно в Восточной Европе с начала XX века. ХИАС был основан примерно тогда же, его задачей была помощь евреям в эмиграции и абсорбции в США. Отделения «Джойнта» и ХИАСа в Вене остались еще со времени конца Второй мировой войны. В последний раз эти организации были задействованы во время советского вторжения в Чехословакию и при эмиграции евреев из Польши, после того как польский лидер Гомулка обвинил евреев в поддержке Израиля и сионизме. Выезд евреев Польши в Израиль проходил через Вену. В Вену также прибывали евреи из Польши и Чехословакии, предпочитавшие эмигрировать в США или в страны Западной Европы. ХИАС, «Джойнт» и их представительства в Вене оказывали им поддержку в процессе эмиграции. После того как выезд евреев из Польши и Чехословакии прекратился, было решено закрыть оставшиеся без работы представительства этих организаций в Вене.

За две недели до их закрытия «Натив» обратился к представителям Еврейского Агентства в Вене, выполняя просьбу филантропа, и те направили его родственников в ХИАС и «Джойнт». Прибытие этой семьи из СССР в отделения этих американских еврейских организаций привело к отсрочке окончательного закрытия представительств в надежде, что, может быть, к ним обратятся другие семьи евреев, выезжающих из Советского Союза в Израиль. И в самом деле, вскоре после того как первую семью отправили в США, еще одна, которая слышала об этом случае, заявила о желании эмигрировать в США, а не в Израиль. Не особенно задумываясь над результатами, и эта семья была незамедлительно переведена в ХИАС и «Джойнт», чтобы те помогли им в эмиграции в США. То, что произошло дальше, уже история. Все больше и больше людей, узнавая о том, что существует и другая возможность, кроме Израиля, прибыв в Вену, изъявляли желание эмигрировать в США. Со временем появились семьи, просившие выехать в Австралию и Канаду. Австрийцы в изумлении наблюдали за этим процессом: люди приезжали в Вену на основании транзитной визы на пути в Израиль, и изменение маршрута транзита нарушало условия выдачи австрийской визы. Однако австрийцы, с их обостренной чувствительностью к еврейским вопросам после Второй мировой войны, не хотели, совершенно справедливо с их стороны, вмешиваться в проблемы между евреями и Израилем. В «Нативе» господствовало мнение, что беспокоиться не о чем и можно позволить евреям ехать туда, куда они хотят. Не было сделано никакого анализа причин и последствий этого явления, ни возможного влияния его на выезд евреев из СССР в Израиль в будущем. Так, из-за легкомысленного и непрофессионального отношения это явление увеличивалось и набирало темп, пока не привело к почти полному прекращению выезда евреев из Советского Союза в Израиль.

К 1977 году в Израиле поняли опасность этого явления (оно получило название «отсев») и начали искать способы борьбы с ним, однако и здесь не обошлось без разногласий. Группа выходцев из СССР, членов партии «Херут», решила не принимать меры для прекращения «отсева». Свою позицию они аргументировали правом свободы выбора. Прислушиваясь к ним, Бегин принял эту точку зрения. В то время к Бегину обратился премьер-министр Ицхак Рабин и рассказал о своем намерении выступить с призывом к американским евреям и правительству в Вашингтоне с требованием прекратить всякую помощь евреям, которые выезжают из СССР по израильской визе, а затем направляются в США. Он основывался на нравственных принципах и создававшейся ситуации. Евреи въезжали в Америку, пользуясь предоставляемым им с начала 70-х годов под давлением еврейских организаций на власти США статусом беженцев, чтобы обойти иммиграционные квоты, установленные для иммигрантов из других стран. Израильское правительство, со своей стороны, также заботилось о предоставлении Соединенными Штатами статуса беженца евреям, выезжающим из Советского Союза в Израиль. Причиной тому были деньги. Если советские евреи получат статус беженцев, то правительство США сможет переводить Израилю финансовую помощь в объеме нескольких десятков миллионов долларов в год – для помощи в абсорбции беженцев. Таким образом, все евреи, выезжавшие из Советского Союза по израильской визе, получали статус беженцев. Но, будучи беженцами, они могли въехать и в США. Рабин намеревался бороться с этим явлением и потребовать отмены статуса беженцев для евреев, выезжающих из СССР не в Израиль, потому что еврей, отказывающийся ехать в Израиль, куда он и выехал, своим решением эмигрировать в США превращается в обычного иммигранта.

Израильский истеблишмент не был готов к отмене статуса беженцев для всех евреев, выезжавших из Советского Союза, так как боялся потерять финансовую помощь из США. Деньги, эти несколько десятков миллионов долларов, были важнее. Деньги были превыше всего, даже если из-за них в Израиль приедет меньше евреев. Нелепость всего происходящего заключалась и в том, что средства на финансирование этих еврейских эмигрантов в США изымались еврейскими организациями из Объединенного еврейского призыва – фонда, который собирал деньги для Израиля! Израильский истеблишмент опасался входить в конфликт с руководством фонда из-за финансирования ими еврейской иммиграции в США выезжающих из Советского Союза, из денег, предназначенных для Израиля. Рабин обратился к Бегину, рассчитывая, что национально-сионистская партия поддержит его инициативу или что оппозиция хотя бы не выступит с публичной критикой этого. Бегин отклонил эту просьбу, сказав, что вопрос будет решаться после выборов, а пока он не может дать обещаний. В 1978 году, когда я приехал в Вену, «отсев» только начался, и не едущие в Израиль составляли около 20 % выезжающих из СССР по израильской визе. В Израиле к тому времени не нашли способов бороться с этим явлением, да и вряд ли понимали его истинные причины и реальное значение.