Самый длинный век - Сергей Калашников

Откуда-то с далёкого юга пришла в наши места Тихая Заводь. Она не выделяется среди нас любовью к прекрасному, но её познания в области отношений между мужчинами и женщинами непринципиально отличаются от познаний большинства моих современников. И она служила в месте, где живёт много шаманов – то есть или в храме, или в монастыре. Почему я это растолковываю? А потому что нет в здешнем языке обозначений для подобных понятий.

И вот среди нас появился человек, принёсший весть о том, что где-то пользуются чертёжными принадлежностями. Оттуда, где распространено земледелие, в котором, кстати, Тихая заводь разбирается заметно лучше остальных.

В общем, из гостя надо вытрясти побольше сведений. Только, говорит ли он на нашем языке? Ну-ка, подумаем.

Он явно прибыл не рейсовым автобусом, а топал на своих двоих. К нам он пришел сам, что наводит на мысль о том, что и раньше заглядывал на стойбища. А тут в округе все разговаривают на примерно одном и том же наречии. Значит, он тоже должен уметь общаться посредством речи.

Уфф! Полезно иногда немного подумать.

Вдруг, гляжу, наш визитер чешет в кустики, уже умытый и переодетый. Задерживается там пристойное время, и топает назад.

– Она зачем-то попросила несколько мослов, что собирались хорошенько очистить для косторезов, – Тычинка уже подошла и устроилась рядом. Мы с ней плетём вершу – корзинку такую хитрую для ловли рыбы. Тётя Тростинка её научила работе с лозой, а я вдруг вспомнил о немудрёном рыбацком приспособлении, ну и решили мы попробовать. Неважно дело идёт, не знаем мы каких-то хитростей, характерных для этой конструкции.

Гость, тем временем, вернулся к нам и устроился на шкурах, что мы для него раскинули тут в тени. Деньки нынче знойные стоят. Поворочался немного, да и уснул. Худющий – кожа да кости. Меня невольно в самое сердце кольнула жалость – намаявшийся, настрадавшийся ребёнок.

– Это не мальчик, – вдруг произнесла Тычинка.

– Не мальчик?! А кто?! – вырвалось у меня непроизвольно.

– Девчонка. Худющая. Непонятно, как её ветром не качает.

* * *

Не сбылись мои надежды поговорить с чужестранкой. А так хотелось узнать от неё побольше об остальном мире. Сравнить её представления с теми, что я уловил, расспрашивая тётю Тыну.

Прибыл гонец от военного вождя и сообщил – Рыбы идут на нас. Сам посланец только воды попил и помчался дальше, а я двинулся к перевалу. Говорящий с Духами может пригодиться в решительный момент. Для чего? Откуда мне знать? Я ношу взрослое имя, а это значит – моё место там, где мужчины делают то, что должны.

Три дня торопливой ходьбы, и вот я уже карабкаюсь по лестницам, поднимаясь на верх той самой расщелины, в которой полагал разумным установить леса. В настоящий момент это сооружение уже готово, и можно, без риска сломать шею, вскарабкаться метров на пятнадцать вверх. Туда, где уже почти горизонтальная поверхность позволяет, стоя на ней, хорошенько всё рассмотреть на большое расстояние.

Верхняя часть обращённого на юг склона почти горизонтальна и ограничена, как справа, так и слева, скалистыми стенами, тянущимися параллельно в скольки-то сотнях метров друг от друга. Дно этого неглубокого ущелья покрыто камнями, промежутки между которыми заполнены землёй, откуда торчат пучки трав и редкие кустики. Тут же струится невидимый отсюда, с верхотуры, ручеёк. Это, как я понимаю, будущее поле боя.

Дальше к югу и ниже по склону растительность становится гуще и разнообразней, а стены ущелья теряются из виду. Лагерь противника – несколько костров – виднеется совсем далеко. Даже люди отсюда выглядят… да никак не выглядят. Сам не пойму, почему я эти точки классифицирую как охотников. Наверное, воображение картинку дорисовывает.

– Гад! Еще две руки мужчин прибавилось у Рыб сегодня утром, – это один из Ласточек доложил нашему военному вождю, едва мы спустились вниз с наблюдательного пункта.

– Да, – соглашается Жалючая Гадюка. – Их ещё вчера было больше, чем нас. Думаю, они позавтракают и сразу двинутся.

Численность "войск" противника оценивается приблизительно в сотню человек. По нынешним местам и временам перед нами огромная армия.

Чем располагает наш "союз племён"? Ровно тридцать семь мужчин. Все они уже здесь. За те три дня, что я топал сюда, меня обогнало несколько групп, торопящихся к месту будущей драки.

Ещё тут восемь женщин – всё население Горшковки. Как я понял, они бесплодны. Поэтому вожди сочли возможным подвергнуть их жизни риску. Плотная группа с прямоугольными ростовыми щитами, легкими длинными копьями и "шпагами" – палками-пырялками, если честно. Строевые занятия со своими "девочками" я проводил старательно, так что очень рассчитываю на то, что "стену" они удержат.

Три лучника прячутся за их спинами: Моя мамочка, Нут – старший из детей Прижимистых Барсуков, и Одноногий Лягушонок. Ему неловко управляться с копьём на деревянной подставке вместо ступни, поэтому он упорно тренировался с луком. Все-таки неспособность охотиться для мужчины – огромный изъян по нынешним реалиям.

Дополняют диспозицию четыре сопляка – мои друзья-пращники Всхлип, Плакса и Кит. Ну и я, конечно.

Что нам известно о противнике? Прежде всего, меня интересует тактика. Эти люди изрядно повоевали. Излюбленный их прием – подобраться незамеченными к стойбищу и навалиться на него толпой, как гром среди ясного неба. Ещё они подстерегали отдельные группы и набрасывались на них из засады. Были и случаи боя толпа на толпу – это когда неприятель открывал их коварные планы и встречал на подходе. Тут важно отметить, что эпизоды единоборств в практике Рыб имели место, и те, кто после них остался жив, как раз сейчас и находятся перед нами. То есть – бойцы "обстрелянные".

У наших, кроме Ласточек, боевой опыт скромнее.

Чего я жду от неприятеля?

Думаю, они сблизятся на расстояние броска копья, собьются поплотнее, а уж потом всей гурьбой повалят на нас, вопя и потрясся оружием. И начнётся свалка. Если честно, то рассчитывать мы можем только на индивидуальную выучку бойцов.

Что касается этой самой выучки, то началось это тогда, когда я показывал своим друзьям приёмы штыкового боя. Мы в тот период рыбачили вместе с подростками-неандертальцами, а они перенимают всё, словно обезьяны. Я и не представлял себе, насколько крепко усвоили они мои уроки, до тех пор, пока эти юнцы не "положили" втроём пятерых Рыб у лодок в "битве при Горшковке", отделавшись при этом единственной раной на всех.

Исходя из этого, нам выгодней куча мелких, распределенных на широком пространстве схваток, чем плотная куча-мала, где нас просто задавят массой, опрокинут и растопчут.

И как, скажите на милость, это организовать? Понятное дело, с личным составом я переговорил, объяснил чуть не каждому, что индивидуально он сильнее любого противника, а то и сразу двух. Поэтому в наших интересах не устраивать толкучку, а "растаскать" Рыб и перебить в схватках накоротке. Мужики обещались, что так и содеют. Вот на это и уповаю.