25 часов - Ульяна Алексеевна Захарова

– Вот и отлично. Приступай к работе.

– Ладно. Самми?

– Что?

– А третья причина?

– А это тебе знать не обязательно.

– Это нечестно!

– Ещё как честно.

– Я требую ультиматума.

– Хорошо. Ты сейчас же приступаешь к работе, и если успеваешь сделать всё до половины второго, то я расскажу.

Я сделал жест армейского салютирования и чётко произнёс:

– Есть, мэм.

– И ещё. Не мог бы ты дать мне книгу про твоего Шерлока?

Я практически закончил перепись информации, как Саманта робко спросила:

– Хью, а можно вопрос?

– Конечно, сколько угодно. Но только не очень серьёзный, иначе я буду долго объяснять и не успею дописать.

– А ты стараешься, как я погляжу.

– А то. Так что там за вопрос?

– Это, возможно, не моё дело, но. Может быть, я помогу тебе зашить дырки на твоих штанах? И у Джесс я видела такие же. Она разве не умеет шить? Я просто смотрю на твои ноги сейчас, и моё сердце обливается кровью.

Я покатился со смеху.

– Что смешного? Я вообще-то от чистого сердца.

– Она тебе не рассказала?

– Не рассказала что?

Мне пришлось сделать пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться и перестать смеяться.

– Сейчас рваные штаны, вроде как, считаются модными. И их продают прямо такими.

– С дырками? – Удивилась она.

– Да, с дырками. И чем больше дырок, тем более модные.

Она ещё пару секунд смотрела вникуда, после чего сказала:

– Модные. С дырками. Продают прямо такими, – её задорный хохот заполнил комнату. Хорошо, что люк был закрыт, иначе, мы бы уже давно разбудили Джесс. – Это же так странно! У нас людей в одежде с дырками считают нищими оборванцами.

– Поздравляю, твой друг-модник из двадцать первого века – нищий оборванец.

– Даже, если так. Я всё равно рада, что ты мой друг-оборванец.

Я перестал сдерживать улыбку.

– Если тебе будет спокойнее, то я могу переодеть штаны.

– Прямо здесь?

– Прямо сейчас.

Я подорвался с места.

– Нет, стой! – Она схватила меня за руку. – Не смей делать этого. Мне нравятся твои штаны.

Я ухмыльнулся и съязвил:

– Тогда, может быть, ты хочешь такие же?

Но Саманта оказалась не из робкого десятка и так же едко ответила:

– Разумеется. И желательно, чтобы дырок было как можно больше.

– Тогда сегодня же пойдём и купим тебе их. И ещё различных блузок, идёт?

Она обиженно фыркнула:

– Тебе не нравится то, как я одеваюсь?

– Как раз наоборот. Мне нравится, когда девочки носят платья, а не штаны, – она смущённо улыбнулась. – Но ведь ты же так сильно хочешь дырявые штаны. Поэтому, как хороший кавалер, я обязан купить тебе их.

– Хах, вот это ты разбежался. Кавалер?

– Ага, или как там меня назвал этот идиот Фриц?

– Только тот факт, что он назвал тебя так, не говорит о том, что так и есть на самом деле.

Я наклонился к ней, через стол, нависая над книгами. Расстояние между нами сократилось в разы. Наши лица находились примерно в двух сантиметрах друг от друга.

– А какой же факт сделает это? Что мне необходимо предпринять, чтобы стать твоим кавалером, а, мисс Саманта Смит?

– Для начала прекрати меня так смущать.

– Уж извини, но это невозможно, – я смотрел прямо ей в глаза. – Это мой ответ на то, что ты отвлекаешь меня от дела. Хочешь, чтобы я не успел дописать, и ты сохранила третью причину в тайне?

– И в мыслях такого не было.

Я резко сел обратно.

– Ничего у тебя не получится, Самми. Я в домике. Тем более, у меня осталось всего пятнадцать минут. Теперь ничто не отвлечёт меня от работы.

– Но я…

– Тс-с-с. Больше ни слова.

Я, как ни в чём не бывало, продолжил свою работу. Мне оставалось переписать всего пару страниц, поэтому уже заранее внутри меня ликовал победитель. Искоса поглядывая на Саманту, я отметил про себя, что эта ситуация её очень смутила. Что ж, дорогуша, ты сама ко мне пришла. Стараясь вернуть себе прежнее самообладание, она вновь уткнулась носом в книгу, что было истинным спасением для неё самой и для меня. Потому что в моей голове и без этого все мысли только о ней, а теперь я и вовсе не могу сосредоточиться, пока она находится рядом со мной.

– Готово! Смотри, я всё сделал. Успел ведь.

Она оторвалась от книги и печально покачала головой:

– Ты опоздал ровно на одну минуту и двадцать три секунды.

Я развёл руками в стороны:

– Минута не считается.

– Ещё как считается.

– Не считается, потому что я отвлекался.

– Так это твои проблемы.

Для себя я усвоил одно важное правило – никогда не спорить с девочками. Это никогда не заканчивается хорошо. Да и все они до жути любят стоять на своём. Мысленно я подчеркнул это правило тремя красными линиями.

– Тебе не следовало отвлекаться так долго, Хью, – на её лице застыла ехидная ухмылка. – Но не переживай, у тебя ещё будет шанс узнать об этом.

– Так долго, – фыркнул я. – Когда рядом с тобой сидит милая девушка очень трудно не отвлекаться, знаешь ли.

Как обычно она восприняла мой комплимент в штыки, и её лицо покраснело от смущения. Заметив мою ухмылку, она резко сделала серьёзное лицо и, чуть прищурив глаза, спросила:

– Что ты сказал? Я не расслышала.

– А что я только что говорил? Что-то голова совсем кругом идёт, ничего не помню.

– Хах, посмотрите на него. Заработался, бедняжка.

Я протянул ей книгу, но она долго не решалась взять её в свою руку.

– И ты не пожалеешь меня?

Наконец, Саманта ухватилась за другой конец книги и чуть потянула на себя. Но на этот раз я решил не отпускать старинное писание.

– Пожалеть?

– Именно.

– Давай книгу, – серьёзно сказала она, но я и пальцем не пошевелил. – И я пожалею тебя.

– Ну, уж нет. Я отдам тебе книгу только тогда, когда ты пожалеешь меня.

Она тяжело выдохнула, а затем, натягивая самую добродушную улыбку, сказала сладким голоском:

– Ты же мой бедняжечка Хью. Так уработался, что даже ничего не помнит, – это было мёдом для моих ушей, и я отпустил книгу. – Даже не знаю, вспомнит ли он, что я назвала его дурачком.

– Что?

– Что?

– Ничего. Нам нужно проветриться.

– Боюсь, что мне пора.

Я резко встал из-за стола и, уставив руки в боки, серьёзным тоном сказал:

– Ну, уж нет. Никуда ты не пойдёшь.

Она тоже встала и уже потянулась за мешочком с пыльцой, прежде лежащем на столе, но я схватил его раньше, чем она.

– Что ты творишь? Отдай мне мешочек.