История Карла XII, короля Швеции - Вольтер

Он притворился, что разделяет благородный порыв янычар, и приказал им возвратиться в Бендеры. Но татарский хан, человек жестокий и коварный, хотел безотлагательно идти со своим войском на штурм. Однако паша убедил его подождать до следующего утра.

Возвратившись в Бендеры, паша собрал всех янычарских начальников и самых старых солдат. Он прочел и показал им категорический приказ султана. Шестьдесят самых заслуженных ветеранов с убеленными бородами, получавшие из рук самого короля тысячи подарков, предложили, что сами они пойдут умолять его довериться им в качестве охраны.

Паша согласился на это, он был готов прибегнуть к любому средству, лишь бы ему не пришлось быть орудием убийства шведского монарха. На следующее утро все шестьдесят ветеранов отправились в Варницу, не имея при себе ничего, кроме длинных белых палок — единственного оружия янычар в мирное время. Турки почитают варварством обычай христиан носить шпаги, когда нет войны, и входить с ними не только в дома своих друзей, но даже в храмы.

Янычары обратились к барону Гротгусену и канцлеру Мюллерну и заявили, что пришли как верная охрана короля, и ежели он того пожелает, они сопроводят его до Адрианополя, где у него будет возможность самолично обратиться к султану. Во время сего разговора король читал тайно полученные из Константинополя письма графа Понятовского, который уже не имел возможности служить ему ни в Бендерах, ни в Адрианополе, поелику после вызывающего требования второй тысячи кошельков его держали в Константинополе. Он сообщал, что приказ Порты схватить или убить короля при малейшем сопротивлении именно таков, хотя на самом деле министры и обманули султана. Тем не менее надобно уступить обстоятельствам и стараться действовать через министров, не выказывая упрямства, а напротив, лишь готовность идти на уступки. Лекарство следует искать в средствах политических и действии времени, но отнюдь не в жестком упорстве, каковое принесет один лишь бесполезный вред.

Однако ни речи ветеранов-янычар, ни письма Понятовского нимало не убедили короля в том, что он может уступить без потери лица. Он предпочитал смерть турецкому плену и отослал янычар, даже не пожелав видеть их, а велел лишь передать, что ежели они не уйдут, то велит отрезать им бороды, что на Востоке почитается самым тяжким из всех оскорблений.

Ветераны, исполненные живейшего негодования, удалились с криками: «Ах ты, железная голова! Так погибай же, если хочешь смерти!» Они сообщили паше о своих переговорах, а товарищам в Бендерах рассказали про то, какой прием был им оказан. Тут же все поклялись подчиниться повелению паши и теперь уже столь же нетерпеливо ожидали приступа, как еще накануне не желали оного.

Сразу прозвучал приказ. Турки двинулись на ретраншементы, возле которых их уже ожидали татары. Началась пальба из пушек. В единое мгновение янычары и татары ворвались в лагерь. Не успели шведы обнажить шпаги, как триста солдат, не оказавших никакого сопротивления, были уже пленены. Король в это время скакал верхом между своим домом и лагерем вместе с генералами Хордом, Дальдорфом и Спарре. Видя, как тут же в его присутствии солдаты сдаются в плен, хладнокровно сказал он своим спутникам: «Надо защищать дом, — и с улыбкой добавил: — Будем сражаться pro aris et focis»[87].

Он галопом поскакал к дому, укрепленному насколько то было возможно; его охраняли сорок слуг, расставленные на манер часовых.

Сопровождавшие его генералы, хотя и привыкшие к неустрашимому упорству Карла, все-таки не могли не восхититься таковым хладнокровием и даже игривостью тона перед лицом целой неприятельской армии при десяти пушках. Всего за королем следовало несколько гвардейцев и слуг, не более, чем двадцать человек.

Подъехав к дверям дома, увидели они осаждавших его янычар. Сотни две татар и турок уже проникли через окно внутрь и овладели всеми комнатами за исключением большой залы, где забаррикадировалась королевская прислуга. К счастью, зала сия была совсем рядом с той дверью, в которую хотели войти король и его свита. Карл спрыгнул с лошади с пистолетом в одной руке и шпагой в другой. Все остальные последовали за ним.

Янычары со всех сторон набросились на него. Их воодушевляли обещанные пашой восемь золотых дукатов каждому, кто хотя бы дотронется до короля при его пленении. Карл колол и валил замертво всех, кто только приближался к нему. Один из янычар упер мушкет прямо в его лицо, и если бы рука турка не дрогнула от толчка бушующей схватки, король был бы убит на месте. Пуля скользнула по его носу, оторвала кусочек уха и раздробила руку генералу Хорду, который постоянно получал раны, когда находился рядом со своим повелителем.

Король воткнул шпагу в живот стрелявшего, а тем временем запершиеся в зале слуги отворили дверь, и он вместе со свитой стрелой влетел внутрь. Дверь сразу же захлопнули и завалили всем, что только оказалось под рукой. Теперь их было около шестидесяти человек: офицеры, гвардейцы, секретари, камердинеры и прочая прислуга.

Тем временем ворвавшиеся татары и янычары грабили сплошь все, что только было в комнатах. «Ну что ж, пора уже выгнать из моего дома этих варваров», — сказал король. Встав во главе своих людей, он сам открыл дверь залы, выходившую в спальню, и они начали палить по скопившимся там грабителям.

Нагруженные добычей турки были ошеломлены при виде короля, коего привыкли они за прошедшее время почитать, и, побросав оружие, стали выскакивать из окон и прятаться в подвалах. Карл воспользовался их замешательством и вместе с воодушевленными сим успехом шведами стал гонять еще остававшихся по комнатам, убивая и нанося удары во все стороны. Через четверть часа дом был полностью очищен от нападавших.

В пылу боя король заметил двух янычар, спрятавшихся под его кроватью. Одного он прикончил ударом шпаги, но другой стал просить у него пощады. «Я дарю тебе жизнь, — сказал ему Карл, — при условии, что ты в точности расскажешь паше обо всем, здесь происшедшем». Турок поклялся исполнить сие условие, и ему позволили по примеру всех прочих выпрыгнуть из окна.

Снова став хозяевами дома, шведы забаррикадировали теперь и окна. Оружия у них было вполне достаточно: та комната, где хранилось множество мушкетов и порох, не подверглась разорению, и весь сей арсенал они употребили теперь в дело. Смертоносная пальба из окон чуть ли не в упор унесла за четверть часа жизни, по меньшей мере, двух сотен янычар.

Пушечные выстрелы не могли разрушить дом, поелику камни, из коих он был сложен, оказались столь мягкими, что ядра лишь пробивали в них дыры, но не могли повалить сами стены.

Татарский хан и паша хотели взять короля живым и, видя к вящему своему позору, что потеряли уже столько людей из целой армии, осаждавшей каких-то шестьдесят человек, решили поджечь дом, дабы принудить Карла выйти из него и сдаться. С этой целью начали они пускать зажженные стрелы на крышу, в окна и в двери. За какую-нибудь минуту дом запылал, и загоревшаяся крыша должна была вот-вот обрушиться на шведов, однако король с полнейшим спокойствием распоряжался тушением огня. Увидев бочонок с какой-то жидкостью, он самолично опорожнил его прямо на пламя, но в бочонке оказалась водка, отчего пожар запылал с еще большей силой. Зала, где сгрудились шведы, наполнилась едким дымом, а из-под дверей стали наползать языки огня. Одна половина крыши уже провалилась внутрь дома, остатки второй высыпались наружу.