Неразлучные - Даниэла Стил

Эбби пообещала вскоре снова навестить их, и отец отвез ее в аэропорт и на прощание крепко обнял.

– Мы любим тебя, Эбби, – сказал он, на мгновение ласково прижав ее к себе. – Удачи тебе в твоей работе.

– Спасибо, папа, – сказала Эбби, и глаза ее увлажнились.

Даже после трех лет ее безумного увлечения Айваном, что было сродни попаданию в секту, родители все еще верили в нее. Это было поразительно, но они такими были – всегда с головой ушедшие в художественный процесс и безоговорочно верившие в силу творческого начала. Даже если при этом они и были не самыми идеальными родителями. Но Эбби все равно любила их. Подходя к рамке металлоискателя, она обернулась и помахала отцу рукой, после чего скрылась из виду, направляясь к своему самолету, летевшему в Нью-Йорк. Она чудесно провела эти четыре дня.

Когда Клэр прилетела в Сан-Франциско, она обнаружила, что здесь ничего не изменилось. И ее родители в том числе. Они жили в маленьком и немного обветшавшем домике в викторианском стиле, расположенном в районе Пасифик-Хайтс. Снаружи дом нуждался в покраске, но внутри Сара содержала его в образцовом порядке. Даже несмотря на то что ей приходилось иногда самой красить стены в комнатах. А для обивки мягкой мебели она обращалась к самым недорогим драпировщикам, чтобы ее муж не жаловался на большие расходы. Отец, как всегда, находился в депрессии и непрерывно сетовал по поводу состояния рынка недвижимости. За последние полтора года ему не удалось продать ни одного дома. Но Клэр подумала, что дело тут не в состоянии рынка, а в характере отца. Кто захочет покупать дом у человека, который тут же выкладывает все, что знает плохого об этом доме и о мире в целом? И отец ненавидел брокера, на которого работал.

Мать приветствовала Клэр радостными возгласами. Она до блеска вымыла весь дом и поставила живые цветы в спальне дочери. Индейка, которую она купила, была такой большой, словно они ждали гостей к ужину. Но родители давно уже никого не приглашали и редко встречались со старыми друзьями. За прошедшие годы отец Клэр испортил отношения со всеми, и ее мать уже перестала уговаривать его принимать больше участия в общественной жизни. Поэтому она встречалась с подругами за обедом где-нибудь в городе. И еще она много читала по ночам. И никто не упомянул тот факт, что отец Клэр слишком много пил, и это усугубляло его депрессию. Он никогда сильно не напивался, но три или четыре стаканчика скотча за вечер все равно было слишком много. И Клэр, и ее мать понимали это, но никогда вслух об этом не говорили. Они просто не мешали ему делать то, что он хочет, и после второго стаканчика скотча он в одиночестве усаживался у телевизора и сидел так до тех пор, пока не приходило время ложиться спать.

Сразу по приезде Клэр ее мать захотела узнать все о Джордже. Она видела, в каком приподнятом настроении находится дочь. Однако Джордж до сих пор не позвонил ей из Аспена.

Не дождавшись его звонка, Клэр решила, что он, наверное, уже катается на лыжах или боится помешать ее встрече с родителями. Она была уверена, что он позвонит ей позже, ближе к ночи. Но он не позвонил и вечером. Она набрала его номер перед сном, и услышала автоответчик. Учитывая разницу во времени между Сан-Франциско и Аспеном, должно быть, он уже спал. Клэр оставила ему сообщение с заверениями в любви.

Джордж не позвонил и в День благодарения. Очевидно, по тем же причинам. Он наверняка катался на лыжах и знал, что Клэр будет отмечать праздник с родителями, и был не в курсе, сколько сейчас времени в Сан-Франциско. Клэр послала ему сообщение, но он не ответил.

А на следующий день она начала беспокоиться. Они не разговаривали с тех пор, как он высадил ее около дома вечером во вторник, и это было весьма необычно. Джордж любил в течение дня звонить ей и посылать сообщения, чтобы знать, где она находится и чем занята. После нескольких дней молчания Клэр стала размышлять, не забился ли он в свою нору в состоянии депрессии из-за своей ненависти к праздникам. Она не хотела навязываться или мешать ему. Поэтому просто послала еще одно сообщение, написав, что соскучилась по нему, и стараясь выразиться так, чтобы он не чувствовал себя виноватым из-за своего молчания. Очевидно, Джорджу необходимо было побыть одному. И они должны вернуться домой уже через два дня, вечером в воскресенье. К тому же они собирались провести ночь с воскресенья на понедельник вместе.

В течение всего уик-энда мать забрасывала Клэр вопросами о Джордже. Клэр старалась отвечать настолько честно, насколько могла. Она сказала, что не имеет представления о том, что произойдет в будущем, но, похоже, для них обоих это серьезно, и Джордж всячески выражает ей свою любовь. Девушка не стала рассказывать о том, что Джордж просил ее стать матерью его детей в последнюю ночь перед ее отъездом. И о том, что он ей не звонил все эти дни, она тоже умолчала. Клэр не сомневалась, что это было просто недоразумением, ведь они никогда не были так близки, как в ту ночь перед расставанием.

В субботу Клэр начала паниковать. Она беспокоилась о Джордже и начала бояться, что с ним что-то случилось. Что, если он заболел или получил серьезную травму, катаясь на лыжах? Если он сломал обе руки, тогда он не мог пользоваться телефоном. Или он мог повредить голову, ведь он говорил ей, что катается без шлема. Но если бы он получил травму, то попросил бы кого-нибудь связаться с ней. А если он просто заболел, то мог сам написать ей. Клэр оставалось только верить в то, что праздники действуют на него еще хуже, чем она подозревала. Он прекратил общаться с ней потому, что, очевидно, впал в депрессию. Девушка стала переживать из-за того, что могла ненароком обидеть его, сама того не желая. Но ничто в их последнюю ночь не указывало на это. Он с трудом смог оторваться от нее, когда она сидела с ним в машине во вторник ночью. А за час до этого сказал, что хочет иметь от нее детей. Может быть, он злился, но на что? Было очевидно, что Джордж молчал не из-за какой-то ее вины, но все равно это вызвало у нее тревогу.

Клэр по-прежнему не получала от него никаких известий, когда воскресным утром садилась в самолет, летевший в Нью-Йорк. Она должна была приземлиться в аэропорту Кеннеди в четыре часа дня и встретиться с Джорджем сразу после этого. Она позвонила ему из такси, но он не подошел ни к мобильному телефону, ни к телефону, стоявшему в его апартаментах. Клэр знала, что его домработница и камердинер уехали на праздники. И ей не хотелось, чтобы он чувствовал себя так, словно его загоняют в ловушку. Но сердце ее сжалось от страха. Что случилось и почему он не звонит ей?

Клэр весь вечер просидела в лофте, ожидая его звонка, но он так и не позвонил. Эбби прилетела из Лос-Анджелеса и сообщила, что прекрасно провела время с родителями. Саша и Алекс тоже вернулись из Чикаго, и Саша сказала, что у них был образцовый День благодарения. У Клэр уик-энд с родителями был предсказуемо гнетущим, на этот раз даже более гнетущим, чем обычно, из-за непонятного молчания Джорджа. Но она ни словом не обмолвилась об этом. А Морган сказала, что они славно посидели у Грэга и Оливера. У всех праздник прошел хорошо, кроме самой Клэр. Она была уверена, что есть простое объяснение происходящему, и Джордж извинится за свое молчание, когда позвонит ей. Но пока неизвестность была мучительной, и Клэр лежала без сна до четырех часов утра, надеясь получить от него известие. Даже если бы он позвонил после полуночи только для того, чтобы договориться переспать с ней, она обрадовалась бы. Это, по крайней мере, было бы признаком жизни со стороны мужчины, которого она любила и который всего пять дней назад хотел, чтобы она стала матерью его детей. Все происходящее не имело смысла.