Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода - Стивен Рансимен

Армяне Тавра находились в меньшей опасности, так как территория, на которой они поселились, была труднодоступна и легко обороняема. В описываемое время горы к западу от Киликийских Ворот контролировал Ошин, сын Хетума, из неприступного замка Ламброн, стоявшего на высоком отроге, глядя на Тарс и Киликийскую равнину. Периодически он поддерживал связь с Константинополем, и император наделил его титулом стратопедарха Киликии. Хотя Ошин, по-видимому, не принадлежал к православной церкви, он когда-то служил у Алексея и, вероятно, с императорского одобрения получил Ламброн из рук его непобежденного византийского гарнизона. Он часто наведывался на Киликийскую равнину и в 1097 году воспользовался тем, что тюрки были заняты наступлением крестоносцев, чтобы захватить часть города Аданы[61]. Восточнее Киликийских Ворот горы принадлежали Костандину, сыну Рубена, который правил из своего замка Бардзберд (Партцперт), к северо-западу от Сиса. Со времени смерти отца он расширил свою власть на восток в сторону Антитавра и захватил великий замок Вахка на реке Гексу, вырвав его у оторванного от империи византийского гарнизона. Он был горячим приверженцем армянской церкви и, подобно отцу, как наследник династии Багратидов, вел кровную вражду с византийцами. Он тоже надеялся воспользоваться замешательством тюрок, чтобы упрочиться на богатой Киликийской равнине, где население уже было в основном армянским.

Балдуин Булонский уже в течение некоторого времени интересовался армянским вопросом. В Никее он свел близкую дружбу с армянином Багратом, братом Васила Гоха, когда-то служившим у императора, и Баграт вошел в число его советников. Вероятно, Баграт очень хотел добиться от Балдуина помощи для армянских княжеств Приевфратья, с которыми его связывали семейные узы. Но когда в Гераклее Танкред заявил о своем намерении оставить главную армию и попытать удачи в Киликии, Балдуин решил, что если он все же хочет пожать плоды своей дружбы с армянским народом, то неразумно позволять другому западному сеньору первым браться за армянские дела. Вряд ли они с Танкредом достигли взаимопонимания. Оба они были младшими сыновьями монархов без какого-либо будущего на родине, и оба искренне хотели найти себе княжества на Востоке. Но Балдуин уже твердо решил насчет армянского государства, а Танкред был готов обосноваться в любом подходящем месте. Он выступил против того, чтобы идти в обход в Кесарию, потому что это предлагали византийцы, им и был выгоден этот курс действий, а присутствие поблизости дружелюбно настроенного христианского населения открывало перед ним благоприятные возможности.

Около 15 сентября Танкред с небольшим отрядом в сотню рыцарей и двести пехотинцев вышел из лагеря крестоносцев в Гераклее и отправился прямо к Киликийским Воротам. Сразу же за ним в путь выступил Балдуин вместе с кузеном Балдуином Бургским, Рено Тульским и Пьером из Стене, пятьюстами рыцарями и двумя тысячами пехотинцев. Ни та ни другая экспедиция не обременила себя гражданскими лицами, и жена Балдуина Годвера с детьми осталась с основной армией. Танкред, видимо, отправился напрямую к перевалу, по тому пути, которым сегодня идет железная дорога мимо Улукышлы; но Балдуин со своей более тяжеловооруженной армией предпочел старый большак, который спускался от Тианы, что дальше на восток, к Подандосу, стоявшему наверху перевала. Поэтому он на три дня отстал от Танкреда, пока шел по ущелью.

Спустившись на равнину, Танкред направился к Тарсу, который по ту пору еще оставался главным городом Киликии. Тем временем он послал к основной армии просить подкреплений. Тарс находился под контролем тюркского гарнизона, который сразу же сделал вылазку, чтобы отбросить захватчиков, но встретил яростное сопротивление. Тогда жившие в городе христиане, армяне и греки, связались с Танкгредом и умоляли его овладеть городом. Но тюрки стойко держались, пока три дня спустя не показался Балдуин со своей армией. Тогда, оказавшись перед лицом численного преимущества врага, они дождались ночи и бежали под покровом темноты. На следующее утро христиане открыли Такреду ворота города, и Балдуин, прибыв на место, увидел, что с башен развеваются знамена племянника. С Танкредом не было ни одного византийского чиновника, и, разумеется, он не собирался передавать императору никакие захваченные им города. Но в Балдуине он нашел куда более опасного конкурента, который так же, как и он, был готов забыть о заключенном в Константинополе договоре. Балдуин потребовал, чтобы Тарс передали под его власть, и Танкред, бесясь от бессилия, ввиду превосходящих сил соперника был вынужден уступить. Он увел свои войска и пошел на восток к Адане.

Едва Балдуин успел овладеть Тарсом, как три сотни нормандцев от главной армии явились под стены города на помощь Танкреду. Несмотря на их просьбы, Балдуин отказался впустить их в город, и, пока они стояли лагерем за стенами, ночью на них напали тюрки из бежавшего гарнизона, которые бродили по округе, и перебили всех до единого человека. Инцидент возмутил и потряс крестоносцев. Даже собственные солдаты винили Балдуина в гибели соратников, и его положение могло стать весьма неустойчивым, если не известие о внезапном появлении в бухте Мерсина в устье реки Кидн у самого города христианского флота под началом Гинимера Булонского.

Гинимер был профессиональным пиратом, которому хватило дальновидности понять, что Крестовому походу понадобится помощь с моря. Собрав группу таких же пиратов, данов, фризов и фламандцев, он отплыл из Нидерландов в конце весны и, добравшись до Леванта, искал возможности установить контакт с крестоносцами. Он сохранил чувство верности по отношению родному городу, и потому с восторгом узнал, что рядом стоит целая армия, которой командует брат его графа. Он поднялся вверх по реке к Тарсу и присягнул Балдуину. В ответ Балдуин взял у него триста человек, чтобы укомплектовать гарнизон города, и, вероятно, поставил Гинимера своим заместителем, пока сам готовился к походу на восток.

Тем временем Танкред нашел, что в Адане царит полная неразбериха. Ошин Ламбронский недавно совершил налет на город и оставил там войско, которое оспаривало власть над городом у тюрок. Кроме того, бургундский рыцарь по имени Вельф, видимо выступавший в путь в составе армии Балдуина, затем откололся, желая попытать удачи, тоже пробился в город и теперь удерживал цитадель. По прибытии Танкреда тюрки ретировались, и Вельф, который приветствовал его войска в цитадели, остался владеть городом с согласия Танкреда. Ошина, скорее всего, волновало только, как бы побыстрее выйти из этого рискованного предприятия. Он обрадовался вмешательству Танкреда, но уговаривал его идти на Мамистру, древнюю Мопсуестию, армянское население которой мечтало избавиться от ига тюрок. Ошину добивался того, чтобы франки завладели регионом, которого домогался его соперник Костандин Рубенян.

Танкред добрался до Мамистры в начале октября. Как и в Адане, тюрки бежали при виде его, а христиане с радостью впустили его в город. Пока он там находился, подошел Балдуин со своей армией. Видимо, Балдуин уже решил, что его будущее княжество будет не в Киликии. Может быть, его отвратил климат, влажный и малярийный в сентябре. Может быть, он не хотел оказаться так близко к растущей державе византийского императора. Его советник Баграт побуждал его идти на восток, где армяне звали его на помощь. Так или иначе, он помешал Танкреду основать сильное киликийское государство. Теперь же он отправился в обратный путь к основной армии, чтобы посоветоваться с братом и друзьями, прежде чем взяться за новую кампанию. Но у Танкреда возникли обоснованные подозрения. Он не пожелал впустить Балдуина в Мамистру и вынудил его разбить лагерь на дальнем берегу реки Джихан. Однако он был не против послать съестные припасы из города в лагерь. Но многие нормандцы под предводительством родича Танкреда Ричарда Принципата не могли стерпеть того, что Балдуин не получит наказания за свое преступление в Тарсе. Они уговорили Танкреда вместе с ними нанести внезапный удар по его лагерю. Это был неразумный поступок. Войска Балдуина были слишком многочисленны и сильны и быстро заставили их в беспорядке бежать за реку. Этот недостойный конфликт встретил осуждение, и Балдуин с Танкредом заключили мир. Но вред уже был причинен. Произошло мучительное осознание того, что вожди крестоносцев не готовы совместно трудиться ради блага христианства, как только у них появлялся шанс завладеть чем-то лично для себя, и местные христиане быстро поняли, насколько поверхностны альтруистические побуждения их избавителей-франков и что в такой ситуации самый выгодный образ действий — это стравливать франков друг с другом, а это было нетрудно.