Странная история дочери алхимика - Теодора Госс

– Отец, неужели ты не понимаешь, что ты сотворил со мной? – ответила я. – Я не хочу быть смертельно опасной для своего рода!

– Смотри, я докажу тебе, что противоядие безопасно, – сказал Джованни. – Я выпью его первым.

Он взял флакончик из моих рук и выпил изумрудную жидкость. И улыбнулся мне ободряющей улыбкой – но тут его лицо исказилось от боли, и он упал на землю, забился в судорогах, схватившись за живот. Я упала рядом с ним на колени. Я, которая приготовила столько зелий для отцовской аптеки, сейчас не знала, что делать, как спасти любимого. Я держала его в объятиях и умоляла не умирать. Но еще миг – и все было кончено. Я обнимала мертвого Джованни.

Тогда я схватила склянку, которую он уронил, и допила оставшееся зелье, желая тоже умереть. Но ничего не произошло. Яд в моей жизненной системе был так силен, что снадобье не оказало на меня действия. Той ночью я помышляла убить себя, хотела заколоться ножом. Разве я не заслужила смерть? Я ведь убила своего возлюбленного – все равно что вонзила нож ему в сердце.

Но мне не хватило силы духа. Наутро я потребовала у отца обратить вспять процессы моего организма. Я больше не хотела оставаться ядовитой – после того, как из-за меня умер мой любимый. Но отец сказал мне, что процесс необратим. Тогда я оставила отцовский дом и отправилась в университет, нашла там профессора Бальони и сказала ему, что если он не найдет способа исцелить меня, я расскажу всей Падуе, что он убил Джованни. Он старался составить для меня противоядие, готовил новые средства раз за разом – не ради меня, а единственно из опасения, что его призовут к ответу за смерть Джованни. Впрочем, я думаю, им также двигала ненависть к моему отцу. Тем не менее я оставалась в его доме, жила там, хотя и в дальней части здания, – в надежде на исцеление или хотя бы на смерть. Больше никто не знал о моем состоянии, а отец ясно дал мне понять, что помогать не будет, что он желает оставить меня как есть – я ведь была величайшим его творением. Так что я стала сотрудничать с Бальони, работая на врага моего отца, на человека, виновного в смерти моего любимого. Я составляла снадобья в его лаборатории. Но ни одно из них не сделало меня менее ядовитой.

Однажды Бальони явился в лабораторию, где я как раз заканчивала работу над очередным антидотом. «Твой отец умер», – сообщил он. Отца нашли мертвым в его саду, среди ядовитых растений. Синьора Лизабетта увидела труп из окна и сообщила властям. Я оставила отца без единого слова прощания, и за все недели, которые я жила у профессора Бальони, он ни разу не зашел навестить меня. При этом работа в его саду всегда была моей обязанностью, потому что растения никак не могли мне повредить. Когда же я ушла, отцу пришлось самому заниматься садом, а он был слишком слаб и не устоял против их яда. Из-за его мрачной репутации никто не решился войти в сад и похоронить покойного. Единственной, кто осмелился туда войти и позаботиться о его погребении там же, в саду, была я. Когда же я в последний раз уходила из дома своего отца, синьора Лизабетта прокляла меня из окна. И я это только заслужила.

Жюстина: – Беатриче, это неправда.

Диана: – А зачем ты вообще туда возвращалась? Я бы не стала. Пускай бы папаша валялся и гнил без погребения.

Как видите, я убила собственную мать, а потом – Джованни. Возможно, я виновна и в смерти моего отца. Джованни был прав, когда употребил слово «чудовище».

Мэри: – Не будь смешной. В смерти твоей матери и Джованни нет твоей вины, а смерть твоего отца целиком на его собственной совести. Я согласна с Жюстиной. И даже Диана говорит разумно – в кои-то веки.

Кэтрин: – Кто-нибудь тут еще помнит, что я пытаюсь рассказывать историю? Холмс и Ватсон как раз застряли у нас на пороге.

Мэри: – Кэт, но ты сама настояла, чтобы каждая из нас рассказывала свою часть. А теперь обижаешься, что мы тебя перебиваем. Это же не один из твоих ужастиков, это наша общая история – мы пытаемся вспомнить всю правду о нашем знакомстве, описываем свое прошлое. Все важно, а не только рассказ о том, как мы раскрыли тайну убийств в Уайтчепеле. Это история нашей жизни.

Диана: – По-моему, ты зря говоришь заранее, что мы раскрыли тайну убийств.

Мэри: – Конечно, мы ее раскрыли – и со временем станет ясно, как именно. Если бы нам не удалось раскрыть тайну, зачем было затевать рассказ о ней? Но подробности появятся только по ходу повествования. А заодно и описания того, что с нами за это время случилось. И все это чистая правда.

– Ренфилд сбежал! – воскликнула Мэри. – Скорее пригласите джентльменов войти, миссис Пул.

Мужчины быстро вошли, коротко поклонившись на пороге. Холмс бросил на Беатриче свой острый проницательный орлиный взгляд.

– Рад познакомиться с вами, мисс Раппаччини, – сказал он. – Мне порой приходится самому чувствовать себя биологическим чудом, так что у нас с вами есть нечто общее. – Мэри ощутила укол ревности. Не могла бы Беатриче быть немного менее красивой? На миг Мэри испытала недостойную радость, что Беатриче хотя бы нельзя прикасаться к людям, что ее касание обжигает.

Мэри: – А это обязательно – передавать в деталях все наши мысли? Да еще и «острый проницательный орлиный взгляд»… Я серьезно, Кэт.

Кэтрин: – Ты же сама говорила, что это история нашей жизни.

– Думаю, пришло время обменяться информацией, – сказал Холмс. – У нас есть сведения, которыми вы не владеете, а вы, я полагаю, узнали нечто ценное от мисс Раппаччини. Давайте поделимся знаниями друг с другом.

– Конечно, – сказала Мэри. – Мы как раз только закончили завтракать. Пройдемте все в гостиную. Миссис Пул, можете принести нам еще один чайник чая?

Она убрала документы в портфель и захватила его с собой. Пришла пора посвятить мистера Холмса в свои открытия. Когда они все расселись в просторной гостиной – Холмс и Ватсон заняли кресла, а Беатриче устроилась на широком подоконнике, – Холмс сказал:

– Итак, вкратце наши новости таковы. Трупов теперь пять: Салли Хэйвард, Анна Петтинджилл, Полина Делакруа, Молли Кин – и Сюзанна Мур, представительница той же профессии, что и прочие жертвы. У последних двух трупов извлечены мозги. Причина неизвестна. Интересно также, что Сюзанна Мур, как и Молли Кин, раньше работала гувернанткой. Все убийства совершены в Уайтчепеле. Мы знаем, что Ренфилд, несмотря на свое признание, никак не мог совершить последнего убийства. Тело Сюзанны Мур было обнаружено вскоре после того, как мы уехали в Перфлит вместе с Лестрейдом. Девушка была убита предыдущей ночью, когда Ренфилд совершенно точно находился в своей комнате в лечебнице, под наблюдением санитара. Так кто же ее убил? На следующий день Лестрейд на наших глазах посадил Ренфилда в полицейский фургон и запер дверь. Подозреваемый был в наручниках, его охранял сержант Эванс. По прибытии в Ньюгейт фургон открыли и обнаружили, что дверь его отперта, сержант Эванс лежит без сознания, а Ренфилд исчез. Мог он убить прочих девушек, кроме Сюзанны? В этом ли причина, что у нового трупа тоже извлечен мозг? Или же все убийства были совершены кем-то другим – или другими? Как вы знаете, я с самого начала склонялся к последней версии. Но кто помог Ренфилду бежать? Сам он не мог с этим справиться, ему не хватило бы ни средств, ни храбрости.