Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

Он разложил приборчики. В комнату зашел Фрэнк, принес бутылку пива, что‑то сказал и вышел. Дик подключил быстро плоский небольшой биоосциллограф к схеме и вывел сигналы на экран. Всплески альфа‑волн говорили о том, что в память биогенератора записана чья‑то волевая, с явно выраженными чертами наступательного темперамента, психика. И что могут вызвать у успокаиваемого этим ГСД преступника эти альфа‑волны, он не знал. Они с профессором, настраивая первую партию ГСД, не раз проверяли своих биодоноров. Это были люди спокойные, выдержанные, люди из глубинки Штатов, люди, чья жизнь прошла на природе, в доставляющем им радость труде.

Ричардсон почему‑то вдруг вспомнил выступление по телевидению губернатора Ральфа Хилдбера. Его поразил тогда ритм речи. Хилдбер начинал говорить очень медленно, даже слишком медленно. Но чем дальше, тем речь его убыстрялась и убыстрялась. И в конце он уже почти выкрикивал отдельные фразы, отдельные слова. Он еще тогда подумал, что уже такую манеру выступления где‑то наблюдал, где‑то в старой хронике, что это похоже на выступление вождя.

Отхлебнув пива, ничего, холодное, хотя он им и не увлекался, — кто‑то опять же из них, из вождей прошлого века сказал, что пиво делает человека тупым и ленивым, — прикурив сигарету, он несколько раз щелкнул зажигалкой, снял экран с зеленоватыми импульсами, схему приставки крупным планом, всю комнату, снова экран. Анализ этих сигналов они смогут расшифровать с Хименсом у себя в лаборатории, и если есть какие‑то нарушения договора, в котором были обговорены все характеристики биогенераторов, то они могут и подать в суд на военно‑морскую базу № 23.

Из‑за дверей соседней комнаты доносились приглушенно голоса сотрудников Белого дома губернатора, видимо, взбодренных тоже пивом. И Дик, еще не сообразив четко, зачем он это делает, громко кашлянул и без стука вошел туда. Еще более просторная комната была вся заставлена по углам какой‑то аппаратурой. У экранов в полумраке сидело человек шесть. Красные и зеленые огоньки горели на индикаторных панелях. Бесшумно работали две мощные ЭВМ. В креслах у пультов сидели в таких же рубашках, как и у столпившихся вокруг круглого стола посредине комнаты, заставленного бутылками пива, Фрэнка, Ларри и Мюккеля; из‑за его спины выглядывал и Генри.

Из одного угла донеслась чья‑то речь, кто‑то звонил с Луны, с какого‑то заводика, просил что‑то передать губернатору Ральфу Хилдберу. Только смолк этот голос, как с противоположного угла, заставленного чуть иной аппаратурой, послышался чей‑то хрипловатый голос: «Белый дом! Белый дом! Я база «Лесной колодец»!.. Белый дом! Белый дом! Я база «Лесной колодец»! Прошу сообщить…» Сидевший за пультом рыжий детина, обернувшись, заметив постороннего, тут же перебросил тумблер в другое положение, оборвал тот хриплый голос.

Пустые бутылки валялись около круглого стола на полу, в пепельнице горы окурков, но дыма в зале не было, свисавшая с потолка вытяжка работала исправно. Эта четверка, кажется, о чем‑то спорила, но при появлении Ричардсона смолкла.

— Фрэнк, я забыл нож, — сказал Дик первое, что пришло в голову. — Кусачки туда не залазят. Нужно проверить контурные катушки резонаторов. Осталось работы минут на двадцать.

— Нате, вот, возьмите, — протянул Дику свой складной нож тот, феминизированный Мюккель с большим животом и такими же грудями; он нажал кнопку, выскочило длинное лезвие. Нож был именным. На перламутровой ручке стояла гравировка: «Примерному сыну своей нации».

— Угощайтесь, — предложил он, подсовывая Дику начатую бутылку пива.

Тот выпил, угостил всех сигаретами, положил портсигар около пепельницы, прикурил от золотой зажигалки, но что‑то огонек слабо горел, и ему пришлось щелкнуть раза три‑четыре, потом вернулся в свою комнату, к биогенераторам.

В двух остальных были такие же незначительные поломки, их он устранил минут за десять. Все, дело было сделано, с заданием по командировке он успешно справился.

* * *

Они вошли в комнату все сразу, минут через двадцать, как и было оговорено им, веселые, подвыпившие, уверенные в своем будущем.

— Ну, как там? — спросил, слегка пошатываясь, Фрэнк.

— Все в порядке, Фрэнк. Я выбросил биорезисторы БР‑21‑45. Они уже потеряли свои качества, сильно занижают сигнал на выходе излучателя.

— Он большой дока по излучателям, — хихикнул Фрэнк, обращаясь к своим приятелям. — Великий дока! — засмеялся опять он, и те тоже заржали.

— Губернатор останется доволен вами, — сказал Мюккель. — Я позвоню ему сейчас, — икнул он и подошел к тевиду.

Мюккель поднял трубку, набрал номер, все радисты вытянулись по стойке смирно, пытаясь удержать вертикальное равновесие и не шататься. Лицо губернатора было озабоченным и недовольным. Он невидящим взглядом уставился на них.

— Все ГСД работают отлично, господин губернатор! — отрапортовал Мюккель писклявым голоском.

— Уже начали отмечать праздник, Мюккель? — спросил губернатор.

— Дя, сэр, немножко, пива, сэр.

— Фрэнка попросите к экрану!

— Приветствую вас еще раз, сэр! Мы все сделали. Работают как новенькие. Биорезисторы забарахлили. Мистер Ричардсон нам очень помог.

— Пока не уезжайте, Фрэнк. Может быть, вы мне еще понадобитесь. Будьте в номере. Возможно, за вами заедут. Часов в восемь. Отдыхайте.

— Спасибо, сэр!

Фрэнк, напыщенно улыбаясь, повернулся к ним, подмигивая Дику, достал золотой портсигар, язвительно спросил:

— Подарок незабвенной женщины?

— Да, жена подарила на день рождения, — ответил зло Дик, опуская портсигар в свой карман. — И зажигалку тоже, — добавил таким же тоном он, прикуривая потухшую сигарету, ни у кого не спрашивая на то разрешения.

Те ничего не сказали, лишь Мюккель покашлял в кулачок. На всех стенах висели таблички: «Курить строго воспрещается!»

По дороге к машине, еще в коридоре, он перевел пальцем кнопку на золотом портсигаре вправо. «О чем же они там беседовали? — крутилось в его голове. — Не об одном же только пиве? Кто эти типы? Радисты? А те, в другой комнате? Чем они занимаются? Держат связь с Луной? И еще какой‑то базой «Лесной колодец»?… И куда это возили наши ГСД? Где это их так растрясли?…»

Бронированный лимузин со знаками Белого дома штата Пенсильвания несся по центральной авеню. Полицейские, завидев ее, выпрямлялись, вытягивались, каменели лицами. Водитель косился в зеркальце на Дика Ричардсона, на Фрэнка Хейса, как бы намереваясь запомнить этих важных персон, которых губернатор приказал отвезти в гостиницу «Империал», в самое фешенебельное заведение в городе, в Гаррисберге, в их Гаррисберге.

Их разместили по разным номерам. Фрэнка — в трехкомнатный номер с тремя цветными телевизорами и тремя тевидами. Дика — в двухместный с двумя цветными телевизорами и двумя тевидами. Бытовые комнаты сверкали глянцевой чистотой. Голубой унитаз, сделанный в форме макета первого американского корабля, доставившего космонавтов на Марс, со срезанной верхушкой. Он был поверху перевязан золотистой ленточкой с голубыми словами: «Стерилизовано. Обработка космическая.» Голубая ванна, с такой же ленточкой. Золотые трубочки, золотые краники, золотые полочки. Роскошная кровать, такой ширины, что на ней можно было лежать поперек. Дюжина полотенец с эмблемой отеля — золотой лев, привстав на задние ноги, застыл перед прыжком.