Сергей Орлов. Воспоминания современников. Неопубликованное - Сергей Владимирович Михалков

— Просто не приду. Не спрашивай. Трудно объяснить. Робею, что ли?

Иногда он соглашался прийти, но в конце разговора опять отказывался. Однажды даже решился приехать на дачу. Отец ждал, приготовил настойку собственного производства, вопреки моим уверениям, что Орлов непьющий. Но тот не приехал.

На следующее утро, разъяренная, я позвонила ему.

— Знаю, знаю — неприлично, глупо. Лариса, я, честное слово, приезжал. Ходил за забором, видел его. Не веришь? В голубой рубашке он был. В цветнике возился. Высокий, мощный, на колени с трудом вставал. Седой, лысоватый. Потом ты ему шляпу от солнца принесла. Ну вот, веришь теперь?

— Но как объяснить все это?

— Не знаю!..

Он пришел на отцовские похороны. В 1976 году. Не один, с женой. Я видела его сквозь слезы. И понимала, что пришел он не только к моему отцу, но и к другу. Может быть, к своему несостоявшемуся герою.

Всего на год пережил Орлов моего отца. И вот снова гроб, цветы, музыка, солдатский караул у гроба.

Он не успел состариться. Он не сумел состариться. Я не могу представить себе его сгорбленным, с палочкой. Образ старости его бы не коснулся. Он перехитрил ее. Пусть ценою жизни. Вспоминаю один ничего не значащий разговор с ним:

— Хочу подохнуть сразу. Чтобы не лежать, не мучиться, людей не обременять.

— Ишь, какой! Не ты один хочешь. Я бы тоже…

— Знаешь, так вот идти по улице и упасть… Нет, людей напугаю. Лучше лечь спать и не проснуться. Нет, жену напугаю.

Тогда мы так и не решили, какая смерть лучше. Лучше жизнь.

Но его нет с нами. После смерти он стал больше и выше, как это бывает с настоящими явлениями жизни. Упал забор защитительной скромности, и поэт предстал перед миром таким, каким был

НИКОЛАЙ ДОРИЗО

«Посмертные стихи Орлова…»

Посмертные стихи Орлова…

Те,

что держал в столе поэт.

Его мальчишеское слово

Шло к людям

тридцать с лишним лет.

Читаю…

Жарко встрепенулись

Года

военные

во мне.

Мы все давно

С войны вернулись —

Стихи

живут

на той войне.

Они

доверчивы

и строги,

Чисты,

наивны

и мудры,

Стихи —

солдаты той эпохи,

Неповторимой той поры.

Посмертные стихи Орлова.

От них теплее на земле.

Как он судил себя сурово,

Их

столько лет

держал в столе.

Заметка с траурной каймою —

Вступленье краткое к стихам…

Какою страшною ценою

Они известны стали нам.

А. БАЛЬБУРОВ

Родная почва поэта

Уходят они, великие воители наши. Один за другим. Падают. Как в бою, И спросил себя: каким его знал я, не находившийся в числе близких, в числе его друзей? Что отличало его, кроме обожженного лица? Что я мог бы сказать о нем?

И почему-то вспомнилось, как однажды, слушая одного нашего несправедливо вознесенного поэта, с грустью подумал о Сергее Орлове: ходит среди собратьев, среди писателей — одаренных, среднеталантливых, посредственных и откровенно бездарных — этот настоящий большой поэт, смотрит на всех с доброй застенчивой улыбкой, ходит среди людей, не всегда и не ко всем чутких, а то и жестоко равнодушных, ходит этот герой, так отмеченный войной, стараясь ничем не выделяться. А ведь мог он, не будь таким скромным, поставить себя при жизни на пьедестал — и было бы это заслуженно, черт возьми! А тут — мальчишка послевоенного рождения, а талантом — пигмей рядом с Орловым… И мы позволяем таким бить себя в грудь, произносить даже приговоры, окончательные, обжалованию не подлежащие, судить обо всем с легкостью необыкновенной! Я высказал злую от горечи мысль об этом молодом человеке и назвал при этом Сергея Орлова: страшно подумать, что было бы, если бы заслуги Сергея Орлова принадлежали этому лихому малому!..

Захотелось рассказать о встречах с Сергеем Орловым не в назидание молодому пижону — он этого не стоит! — а потому, что все мы смертны, и никто не имеет права унести не только то яркое, интересное и важное, что шло от творчества такой личности, как Сергей Орлов, а и то, что говорилось им и в частной беседе, в мимолетном разговоре или было обронено, может быть, случайно. Только так мы должны относиться ко всем уходящим крупным талантам — я убежден, что Сергея Орлова, этого действительно большого поэта, будут долго и радостно открывать потомки. Мы просто обязаны сохранить для них как можно больше живых черточек, живых подробностей!

Работая продолжительное время главным редактором «Байкала», я вынашивал мысль: надо сделать так, чтобы появилась книга о великих русских землепроходцах, покрывающих в седую старину немыслимые сибирские пространства, открывая России все новые земли. И думалось: а не подвигнуть ли на это кого-нибудь из талантливей вологодской плеяды — пусть бы поработал над образами своих древних земляков? Но ни Сергея Викулова, ни Василия Белова идея о такой книге не зажгла. И тут пришла мысль: а обращусь-ка я к Сергею Орлову, у которого — после Александра Яшина — такое большое влияние на вологжан!

Зашел в кабинет. И был разговор. Сидел он, смотря на меня добрыми, какими-то по-ребячьи чистыми, доверчиво-умными глазами.

— Ты говоришь очень интересные вещи, — сказал он. — Но надо ли поворачивать Белова на это дело? Мне кажется, не стоит. Пусть ребята продолжают каждый свое. Проблема современного российского крестьянства, проблема исчезновения старой русской деревни — это, как ты и сам понимаешь, штука страшно важная! Не понесем ли необратимых нравственных потерь, ускоряя, форсируя этот процесс? Думаю, что это такое дело — самые крупные таланты должны им заниматься. А о Ерофее Хабарове немало написано. И будут писать. Другие!

Сказал это Сергей Орлов с застенчивой улыбкой, будто прося извинения. А слова-то — глубокие и верные! Хотя не вполне отвечали на мой вопрос: не о новой книге, посвященной Ерофею Хабарову, думал я, а о большом художественном полотне с обобщенным образом землепроходца, не обязательно исторического лица. Имелись в виду истоки дружбы между народами — не легенды и вымыслы, а действительные реальные факты истории о том, каким образом удалось крошечным отрядам землепроходцев-разведчиков беломорских торговых домов пройти неистребленными через всю Сибирь и Дальний Восток в поисках сухопутных возможностей прохода в Китай