Грешница - Ольга Дашкова

Поганый май. Поганый год.

Как и ее поганая жизнь, в которой она сама себя загнала в угол, а теперь сидит там и скулит, поджав хвост. Противно. Залпом допила бокал, налила еще, выпила. Хотелось опьянеть, почти не пила весь этот год, топить тоску и боль в вине последнее дело.

Надо было уезжать, как ее и просила мама, на юг, туда, где хорошо, где родные, где солнце и море. Но Кира постоянно сама себе придумывала отговорки, не хотела, чтоб ее видели такой разбитой. Но да, надо уезжать, покупать билет, собирать чемодан, брать с собой Офелию, ей там понравится. Проекты, что сейчас начала, отдаст Полякову, он справится. Точно, закажет утром билет в один конец, только сходит с Михайловым на прием, обещала ведь.

Не сразу услышала, что стучат в дверь. Звонок так же не работал год, Кира никого не ждала, ей не нужен звонок, домофон молчал. Пошла открывать, машинально бросив взгляд на часы, было почти двенадцать. Рука замерла на дверном замке, снова стук, нахмурилась, рука дрогнула, сделала шаг назад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кто?

Тишина. Слышно лишь ее прерывистое дыхание.

— Открой.

Голос хриплый, во рту пересохло, Ян сам не узнал свой голос, сам не мог понять, что он тут делает, но тянуло невыносимо. В подъезде было темно, положив руку на дверь, просто стоял так несколько минут, прежде чем постучал.

Высадил Арину у клуба, долго колесил по улицам, слушая шум дождя и шелест шин по лужам. Все никак не мог выкинуть из головы рисунок Киры, словно упуская что-то важное. Потом долго стоял у дома Киры, воспоминания выворачивали душу наизнанку, все, что он так долго глушил, топил на дне сознания, снова оживало.

Ян просто хотел ее видеть, пусть грешную, предавшую его, хотел невыносимо, до дрожи в руках.

— Кира, открой.

Девушка прижалась лбом к двери, положив на нее руку, сама того не зная, зеркаля его позу.

«Как же я тебя люблю, ты даже не представляешь», — думала, глотая слезы.

— Кира.

— Уходи.



— Доброе утро, подруга. Как дела? — Светка так громко говорила в трубку, что Кира поморщилась, отодвигая телефон подальше.

— Нормально, что за вопросы? Привет.

— Да так просто.

Но Светка никогда ничего не делает просто, даже вопросы не задает. Кира боялась повернуться и увидеть пустую сторону кровати, до боли прикусила губу, проглотила слезы. Но она точно знала, там никого нет. Давно нет.

— Точно все хорошо?

— Свет, точно нормально. Чего хотела-то?

В трубке повисла тишина, потом вздох.

— Вы виделись?

— С кем?

— С Дедом Морозом.

— С ним нет, не сезон.

— Понятно. Я сейчас приеду.

— Зачем?

— Соскучилась.

— Свет, перестань, все хорошо.

Подружка опять замолчала, а Кира, раскинув руки на кровати, посмотрела в потолок. Что-то изменилось, не могла понять, что. Солнце. Оно освещало комнату, в его лучах так красиво летали пылинки. Ведь на самом деле, все хорошо? Или это только иллюзия?

Отключила телефон, откинув его в сторону. Отказываясь вспоминать, что было, отказываясь принимать то, что произошло. То, чего не должно было происходить, то, что она сама допустила, открыв дверь, потому что не могла иначе. Потому что лучше проклинать себя за то, что было, чем за то, о чем пожалеет, не сделав.

— Уходи, — прошептала тогда так, что сама не услышала своего голоса.

Зачем вообще он пришел? Зачем? Для чего? Чтоб снова унизить? Указать на то, какая она плохая? Грешная, порочная, неверная? Пусть такая, но это его уже не касается.

— Кира, — голос громче, удар в дверь. — Открой.

В конце концов, хватит прятаться, так не может продолжаться всю жизнь. Она ни в чем не виновата. Нет, виновата, в одном виновата, что не уберегла их ребенка, но виновата только перед собой. Это ее боль, только ее.

Резко распахнула дверь, сразу посмотрев в глаза Яну, отступая на шаг назад в узком коридоре. Он стоял, склонив голову, молчал, обжигая взглядом так, что она чувствовала это кожей.

В два широких шага Ян оказался рядом, дверь позади него громко хлопнула, Кира вздрогнула, но ничего не успела сделать или сказать, он поцеловал ее, притягивая к себе, зарываясь в еще влажные волосы пальцами, сильно засасывая губы.

Голодный.

Жадный.

Горячий.

Ян, словно пьяный, его шатает, ведет в сторону. Он, кажется, не жил все это время, а существовал. Как можно так долго любить женщину, которая его предала? Как вообще такое возможно, чтоб к ней так тянуло? Ян не знал на это ответа, не хотел думать, было важно, что происходит здесь и сейчас. А сейчас он хотел Киру, безумно хотел.

Кире даже не надо отвечать на поцелуй, это настоящее помешательство, дикость на уровне инстинктов. Понимает только то, что ее подхватывают под ягодицы, несут куда-то. Халат летит в сторону, словно как в тот их второй раз, когда Ян пришел незваным гостем и взял ее своим наглым напором.

— Господи, боже мой… аааа.

Кира стонет, цепляется руками за пиджак Яна, когда он касается ее между ног, моментально вспыхивает, дрожит. Ее не трогали так целый год, почти год без секса с мужчиной, самоудовлетворение не в счет. Это жалкий суррогат, когда тело требует разрядки.

Грудь налилась, соски торчат, а Ян все продолжает ласкать ее, целуя губы, спускаясь по шее вниз, на ходу снимая пиджак, расстегивая ширинку, бросая девушку на кровать.

— Ян, Ян, погоди, постой.

— Молчи лучше, дай мне побыть с тобой, дай мне хоть немного иллюзии, пусть будет так, словно ничего не было.

Наклоняется, хрипит куда-то в шею, прикусывая кожу, размазывая пальцами по раскрытым половым губам влагу, сходя с ума, теряя голову от желания обладать этой женщиной.

Кира не говорит больше ни слова, сама хочет быстрее прикоснуться к нему, задирает рубашку, царапает ногтями грудь, живот, тянет на себя. Правда, вот именно сейчас ничего не важно, прошлое — это горсть пепла, которую уже почти развеял ветер.