Грешница - Ольга Дашкова

— Ну, чего ты себя хоронишь-то заживо? Всего тридцать три, молодая, красивая, все ведь хорошо, и детки еще будут.

Кира сжала карандаш так, что он сломался в руке. Посмотрела на подругу, Света лишь поджала губы, понимая, что сболтнула лишнее. Но надо было хоть как-то растормошить подругу.

— Я поеду, приезжай вечером, Офелию хоть повидаешь, а то кошка совсем забыла свою хозяйку. Мальчишки и Карпов будут тебе рады.

— Ей там лучше, чем со мной.

Света больше ничего не сказала, собрала сумку, вышла, тихо прикрыв дверь. Кира снова посмотрела в окно, вода потоками стекала по стеклу, размывая контуры, словно в глазах слезы. Но слез уже давно не было.

Год. Прошел почти год.

И вот, снова май, время идет, несмотря ни на какие события. Месяца сменяют друг друга, прошло лето, которого Кира практически не заметила, окунувшись в работу, хватаясь за любые проекты, лишь бы не быть одной, лишь бы не думать и не вспоминать ничего.

Временами хотелось выть от бессилия и безысходности случившегося, но ведь ничего нельзя было предугадать, сколько бы она ни прокручивала потом в голове исход событий. У него своя жизнь и блестящее будущее, у нее своя, какая получится.

Кира думала, что со временем станет легче. Стало, она привыкла к своей боли. Сжилась с ней, как с лучшей подругой, даже иногда смотрела, как он там живет, боясь мысленно произнести имя Яна. Его инстаграм пестрел фотографиями: новые места, красивые закаты, снежные вершины и штормовой океан, но ни на одной не было его самого.

Зимой стало совсем невыносимо, купила беговую дорожку и теперь по несколько часов в день Кира изводила себя до седьмого пота, только звук ее кроссовок по полотну и сериал в телефоне. Изводила так, чтоб упасть после душа в кровать и заснуть, чувствуя, как болят мышцы, а не только душа, но все равно просыпалась и смотрела в потолок.

О ребенке вспоминать было больнее, но доктор тогда сказал, что случившегося избежать было трудно. Она ведь и сама не знала, что беременна, совсем потеряла голову, а цикл был всегда нестабильный. Но это все оправдания, нелепые, но так нужные ей, ведь сейчас малышу было бы три месяца.

— Черт, — Кира встала, налила воды, выпила залпом целый бокал. К спиртному, после всего случившегося, она не прикасалась больше.

Прошлась по кабинету, разминая мышцы, одернула джинсовую короткую юбку, остановилась у окна. Кира ненавидела дождь, он напоминал тот день, парковку у ресторана, невыносимую духоту и ливень, что обрушился на город, как на нее — слова и условия Кельмана.

— Кир, как ты? — в кабинет заглянул Олег, модный пиджак, начищенные ботинки, на его фоне Кира была малолеткой в кроссовках и футболке.

— Ты каждый раз спрашиваешь, как я, это паранойя, Поляков.

— Тебе тут просили передать.

— Что?

Олег, словно фокусник, достает из-за спины небольшую корзину с цветами. Незабудки. Их много, так, что мелкие цветочки сливаются в одно голубое облако. Их аромат сразу заполнил все пространство, проникая в легкие, пропитывая их, разъедая, словно кислотой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кто?

— Ну, я не знаю всех твоих ухажеров, тебе виднее, — Олег подмигнул, но тут же перестал улыбаться. — Демина, что с тобой? Плохо?

Да, было плохо. Эти цветы стойко ассоциировались только с одним человеком, с которым у нее ничего не может быть. Хотя, Ян все-таки написал, а потом позвонил, где-то месяца через три, звонил несколько раз, но Кира не отвечала, а потом совсем стерла номер, чтоб не было соблазна позвонить самой.

На столе завибрировал телефон, вздрогнула, все так же продолжая смотреть на цветы.

— Кира.

— Да?

— Телефон.

— Да, — ответила, даже не поняв от стоящих в глазах слез, что за имя было на экране.

— Снова я, извините, Кира, но не удержался и прислал вам букет. Был уверен, что к обычным цветам вы останетесь равнодушны. Хотел удивить.

Это был Михайлов, Кира проглотила слезы, выдохнула.

— Да, спасибо, Андрей, вы точно удивили меня. Очень удивили.

— Я рад. Может быть, увидимся сегодня? Или я слишком тороплю события?

— Хорошо, давайте увидимся. Вечером, на проспекте Мира есть ресторанчик «Мишель», в семь.

Надо заканчивать эту паранойю и жить дальше. Счастливо жить.



На часах не было еще семи вечера, на парковке кое-как нашлось свободное место, Кира добежала до крыльца кафе, но все равно промокла почти вся. Не сразу, но нашла свободный столик, у самого окна. Но люди за окном сейчас не отвлекали, даже размышления о новом проекте не приносили радости и азарта, как это у нее часто бывало.

Она узнала его сразу, почувствовала. Заметила лишь краем глаза силуэт, но сердце уже дрогнуло, а потом пустилось в бешеном ритме. Так теперь было часто, почти каждую ночь, просыпалась от частого сердцебиения. Долго лежала, успокаиваясь.

Вот и сейчас, любимый капучино с любимым пирожным в отличном кафе встал поперек горла. Она с трудом сделала глоток, обжигая язык, отодвинула тарелку, боясь повернуться. Может быть, он и не заметит ее, и она уйдет спокойно.

Хватило уже на сегодня букета незабудок от другого мужчины, который выбил из так тяжело собранной, наконец, в кучу собственной жизни. Словно удар, а может, насмешка или послание. Но оказалось, все гораздо проще.

Посмотрела в окно, за ним под проливным весенним дождем по центральному проспекту спешили люди. Раскрытые зонты, свет фонарей отражался от проезжающих машин, неоновые вывески мигали в разлитых лужах. Киру сюда загнал не только дождь, но еще спонтанное свидание, о котором она уже пожалела.

Кира спиной чувствовала его присутствие, отложила блокнот с карандашом, замечая, что зажимает его в руке так, что уже слышен хруст.

Он не один, с ним девушка. Ревность проскребла по бьющемуся в бешеном ритме сердцу. Прикрыла глаза, медленно досчитала до двадцати. Надо уходить. Она не сможет смотреть ему в глаза.

Не хочет.

Не готова.