Жена убийцы - Виктор Метос

— Ты не убийца, Уэсли. Ты мясник, истязающий детей.

— Я так понимаю, дверная петля? — Усмехнувшись, Уэсли прищелкнул языком. — Такая жалость… Я собирался вернуться еще раз и заменить петлю, но у меня были опасения, что Кейсон оставил кого-нибудь наблюдать за домом.

— Не могу поверить, что ты потратил время на ремонт двери. Очень небрежная работа.

— Да, согласен, — кивнул Уэсли. — Ошибаюсь я редко, но когда такое происходит, я в этом открыто признаюсь. Решение было неправильное. Но только представь себе лицо ребенка, когда он открыл эту дверь… — Он хмыкнул. — Имело смысл рискнуть. — Закрыв глаза, сделал долгий вдох носом, после чего запрокинул голову назад, в потолок. — Джессика, ты даже не представляешь себе, что это такое. Сдавленные крики, которые отражаются от стен, казалось, зависая в воздухе, глаза, источающие из себя остатки жизни… И запах. — Уэсли снова шумно втянул воздух. — Порой этот запах является мне по ночам. Запах крови, опустошенного кишечника и пота. Отвратительный и в то же время пьянящий. Ничто не сравнится с запахом человеческого существа в момент смерти. Нет ничего даже отдаленно похожего на него. Он полностью овладевает… лишает возможности трезво мыслить… тонкий, едва уловимый… — Открыл глаза. — Как ты поняла, что это я?

— После того как я сообразила, что настоящей целью являются дети, нетрудно было установить, что одним из немногих учреждений, имеющих доступ к конфиденциальной информации об усыновлениях, является опекунский совет.

— И тут у тебя в голове что-то щелкнуло, так? — Уэсли кивнул. — Ничто не происходит само по себе, Джессика. Твое подсознание провело связь. А может быть, ты знала с самого начала, но не обращала внимания?

— Нет, — тихо выдохнула Ярдли.

Уэсли усмехнулся, почувствовав, что задел ее за живое.

— Быть может, тебе просто назначено судьбой быть с такими, как я и Эдди?

Закрыв глаза, Ярдли представила себе Тэру. Ей необходимо остаться в живых ради своей дочери. Больше у Тэры во всем мире никого нет.

До тех пор пока Уэсли говорит, он не сделает ей ничего плохого.

Ярдли мельком оглянулась на оставшуюся на раковине сумочку.

— Как долго ты следил за мной?

— Если я тебе скажу, ты не поверишь. — Он просиял.

— Наверное, теперь я поверю во все.

— Я так долго наблюдал за тобой… я знал тебя еще до того, как мы впервые встретились. — Уэсли скрестил руки на груди. — На самом деле ты один раз видела меня. Я следил за тобой; стоял жаркий июльский день, и я зашел в кафе-мороженое, чтобы что-нибудь выпить. Через несколько минут вошли вы с Тэрой. Мы улыбнулись друг другу.

Порывшись в памяти, Ярдли не нашла ничего похожего.

— Но знаешь, что во всем этом было самым сложным? Ты думаешь, влюбить тебя в себя? На самом деле это было проще простого. Сложнее всего было устроиться на юридический факультет. Узнав, что ты поступила в университет, я тотчас же подал туда заявление. Я тогда преподавал, скажем так, в более престижном заведении, а в Университете штата Невада имелась лишь вакансия ассистента. На кафедре не могли взять в толк, почему я, маститый профессор из престижного университета, готов довольствоваться должностью ассистента. В общем, я зарабатывал гроши и ждал. К счастью, когда ты училась уже на втором курсе, открылась вакансия профессора, и все встало на свои места. — Уэсли помолчал. — Правда, я скучаю по родным местам. Я ненавижу Лас-Вегас. Он такой… безвкусный, ты не находишь?

— Почему сейчас, Уэсли? Почему ты начал убивать именно сейчас?

— Боюсь, это лучше сохранить в тайне.

Встав с дивана, он шагнул к ней.

Тучи рассеялись, открыв идеальное голубое небо. Болдуин наблюдал за тем, как Ортис поглощает двойной чизбургер с луком и соусом чили с жадностью человека, спасенного с необитаемого острова. Соус то и дело стекал ему на подбородок, и он вынужден был вытирать его салфеткой после каждого откушенного куска.

— Вот моя дочурка, — заговорил с набитым ртом Ортис, — первым ее словом должно было быть «мама», правильно? Поэтому я провожу с ней весь день, понимаешь, весь день. Преподношу все так, будто делаю жене одолжение, занимаясь с ребенком, чтобы она делала свои дела, так? И весь день я обрабатываю малышку: «папа, папа, папа»… Снова и снова. И к концу дня она говорит: «папа». Естественно, Ребекке я ничего не говорю, а на следующий день она звонит мне и спрашивает, почему «папа», а не «мама»? — Он прыснул. — Если Ребекка узнает правду, она оторвет мне cojones[16].

— Гм, — неопределенно произнес Болдуин, уставившись в пустоту.

— Это весь твой обед? — спросил Ортис, откусывая очередной солидный кусок. — Ффего один фандвич ф тунфом?

— Не хочется есть.

— Фто фтряфлофь?

— Ордер на обыск в квартире Уэсли Пола. Если Джессика там что-нибудь найдет… я хочу сказать… в общем, не знаю.

— Ты боишься, она все уничтожит, так?

— Ну, в определенном смысле. Она влюблена — или по крайней мере считает, что влюблена.

— Дружище, если это действительно он, если такое снова случилось с ней, ты хоть представляешь себе, как она взбесится? Этот психопат нашел ее, потому что она была замужем за другим психопатом, и затем ухитрился влюбить ее в себя? Успокойся! Меня больше тревожит, как бы Джесс его не прибила. У нее ведь нет с собой пушки, да?

— Не знаю. — Болдуин постучал пальцем по столу. — Я не могу сидеть здесь сложа руки. Давай проверим, как у нее дела.

— Я еще не закончил.

— Я потом куплю тебе еще один обед. — Болдуин встал из-за стола. — Идем!

Заскочив в ванную, Ярдли захлопнула за собой дверь. Запор повернулся в тот самый момент, когда дверь содрогнулась под напором Уэсли. Он ударил ногой, и Ярдли навалилась на дверь всем своим весом, упираясь ногами в пол.

— Джессика, открой дверь! Я просто хочу поговорить.

— У меня в руке телефон. Я звоню в полицию!

— Джессика!

Новые удары ногой в дверь. Край рядом с запором треснул. Долго дверь не продержится. Ярдли вспомнила, что, вернувшись вчера вечером домой, так и не достала из сумочки револьвер. Схватив сумочку, она принялась лихорадочно шарить внутри. Револьвер показался ей неестественно тяжелым. Оторвавшись от двери, Ярдли отступила в поддон душа, как можно дальше. Еще два удара — и дверь разлетелась в щепы.

В этот момент она должна была нажать на спусковой крючок. У Уэсли в груди появилась бы дырочка, хлынувшая кровь промочила бы рубашку. Ярдли отчетливо это увидела. Какое-то мгновение она гадала, действительно ли сделала это. И только когда Уэсли улыбнулся, она поняла, что не выстрелила. И между ними расцвело не высказанное вслух понимание: она его не убьет.