Охотники за магией - Юлия Галанина

Велев мне присестьна чурбачок, Ряха прихватил мешок и скрылся с ним в кустах.

Через мгновение онвышел на полянку во всём своём великолепии, из одежды на нём красовались тольконовенькие бойцовские плавки.

— Я несколькоразных заказал пошить, — объяснил он. — Смотри и говори, какие лучше.

Я добросовестноосмотрела и Ряху, и его обновку.

Подумала.

— Неплохо, —оценила первый экземпляр. — Только они, как бы сказать, узкие чересчур…Был бы ты пониже, да не такой широкоплечий… Неплохо, но…

— Ладно, —спокойно сказал Ряха, словно и сам это знал. — Наденем побольше.

Он снова исчез вкустах.

Появился в другихплавках, более широких. Прошёлся по полянке туда-сюда, давая мне возможностьоценить вторую пару со всех сторон.

— Не-е,Ряха, — скривилась я. — Первые лучше. Эти тебе слишком многозакрывают, прямо в косые мышцы упираются и талия исчезает сразу. Будь ты нетакой широкоплечий… Широкие плечи при узкой талии хороши.

— Делоговоришь, — одобрил Ряха. — Ну а вот эти как?

И он сноваотступил в кусты.

А потом медленновышел, сдерживая ухмылку, потому что самое стоящее облачение приберёг на конецпредставления.

— Ну-у-у,совсем другое дело! — подтвердила я, осматривая его в паре номертри. — Вот тут самое то, и не узкое, и не широкое.

— Я так ипонял, — прогудел Ряха, делая резкий выпад, словно сражая невидимоговрага. — Но всегда надо, чтобы кто-то свежим взглядом ещё посмотрел.

— Только… —добавила я, сдерживая улыбку.

— Чтотолько? — насторожился Ряха.

— Толькотаких замечательных плавок тебе придётся несколько пар заказывать, ведь нетникакой гарантии, что восхищенные дамы не сорвут их с тебя и не раздерут наклочки, на память.

— Смейся,смейся, — проворчал Ряха. — От вашего племени человеку однинеприятности и головная боль, но куда от вас сбежать, скажи на милость?

— Ряха — тывылитый Медбрат! — восхитилась я. — Плюнь ты на свою зазнобу, в такихплавках все женщины Отстойника — твои!

— Тут дело нев зазнобе, — солидно сказал Ряха. — Дело в принципе. И цветподходящий?

— Подходящий, —подтвердила я. — Тёмно-красный, он очень с ореховой настойкой гармонирует.

— Тогданамажь меня сейчас еще разок — и иди, — сказал Ряха.

С вторичнойпокраской Ряхи в загорелый цвет я управилась быстро и вприпрыжку побежала вОгрызок, изредка хихикая себе под нос. Вспоминала прошедшую примерку.

От моста доОгрызка нельзя было пройти прямым путём по берегу реки, мешали дома, заборы изаросли.

Надо было пересечьпустырь, свернуть на узкую улочку и идти по ней до первого поворота направо,чтобы попасть на дорогу, по которой мы ездили и ходили из представительства вцентр городка.

Погруженная всобственные мысли, я неслась по улочке, зажатой с двух сторон каменными стенамиоград, и не сразу заметила, что дорогу мне кто-то преграждает. Спохватилась,когда почти упёрлась в это нежданное препятствие.

Подняла глаза иобнаружила, что почти всю улочку впереди занимает дама пышных форм и корзина слимонами, которую эта самая дама поставила на землю рядом с собой.

«Где-то я её ужевидела» — мелькнула мысль, мелькнула, да не вовремя, потому что эта дама безвсякого объявления войны перешла к нешуточным боевым действиям: съездила мнекулаком по лицу ни с того, ни с сего.

Тут я её узнала:это была та самая посетительница, что долбилась на днях в Лавку.

«Сумасшедшая!» —подумала я ошарашенно, а руки-ноги-хвост уже действовали по отработанномунедавно плану и без всякого участия головы вознесли меня на ограду, где я иуселась, по-прежнему находясь в состоянии полного недоумения.

— Выбольны? — спросила я сверху.

Тут пышную дамупрорвало.

— Это ктобольной?! — грудным голосом прорыдала она. — Извращенцы! И чего этиммужикам надо?! Кормишь, поишь его, ласкаешь, всё как у людей — нет, молоденькуюему подавай, кобелю!

Пустынная улочкавдруг стала оживлённой, на ней появились медленно бредущие неизвестно кудапрохожие.

А дама, колыхаясьформами, охотно изливала своё горе на всю округу.

— Да ладно быпросто было, как у людей полагается, так ведь нет, та-а-аким среди бела днязанимались, глазам смотреть совестно!

Я же во времяэтого монолога вдруг с ужасом почувствовала, что левый глаз у меня заплывает. Ипришла в ярость.

— Самадура! — объяснила я даме сверху.

— Толькоспустись — второй глаз подобью, чтобы чужих мужиков не уводила! — посулиладама.

— Благодарюпокорно, — отказалась спускаться я. — Мне и здесь неплохо.

Дама ещё немногопоругалась, кинула пяток лимонов, убедилась, что этим меня не спустить, а самойей на ограду никак не забраться, взяла корзину и пошла, продолжая сыпатьугрозами, но уже себе под нос.

А я, сидя накаменной стене и глядя ей вслед, осторожно начертила на запылённой кожеголенища левого сапога заклинание, превращающее кислые лимоны в пресные. Излорадно его прошептала.

Сгоряча хотеласначала наградить её рогами, но сдержалась: и так в Отстойнике заклинания сталииграть слишком зловещую роль.

А всякомуизвестно, что Огрызок — склад заклинаний. Не снесли бы его во второй раз. А климонам придраться нельзя. Мелочь, но приятно.

Вот я, наконец-то,и познакомилась с Ряхиной грудастой подружкой, из-за которой весь сыр-бор иразгорелся. Вторую его зазнобу я иногда видела в лавочках, когда покупкиделала, а кабачок этой стоял аж на другом конце городка, так я до него и недошла.

Зато она неполенилась: вот кто, значит, шуршал в кустах, пока Ряха, надрываясь, приседалсо мной на шее, готовя себя к бою. А она решила, что это какой-то новый способлюбовного общения. Хи-хи-хи.

Я расстроилась: иради такой дуры Ряха на груди беспощадно волосы дерёт и плавки, как щегольперчатки, подбирает?

Потом вспомнила,что не ради красивых грудей, а ради принципа, и немного успокоилась.

Хоть я и успелачуть отклониться, но кулак Ряхиной пассии скользнул мне по лицу, бровь саднило.Было ужасно неприятно. Я спрыгнула вниз и, прикрывая глаз ладонью, поспешиладомой.

Когда пришла вОгрызок, как нарочно тут же столкнулась нос к носу с Профессором, не успев дажедо ближайшего зеркала дойти.

Глаза у начальстварасширились, Профессор резко отвёл мою руку и с ужасом воскликнул, глядя мне влицо: