Последняя тайна Египта - Михаил Шторм

Сабрина поняла это и опустила глаза. Взгляд ее потух, голос сделался безразличным.

— Я тебя предупредила, Дима, — сказала она. — Решать тебе.

— Я уже решил, — произнес Быков.

Она кивнула:

— Тогда спокойной ночи.

Разумеется, после этого разговора никакой спокойной ночи не получилось. Но ведь и до этого Быков не мог уснуть, не правда ли? Так что винить было некого.

3

Утром, когда все вещи были снесены к колодцу, Рушич спросил, кто останется охранять лагерь, Петров посмотрел на него бесстрастным взглядом и промолвил:

— Ты.

— Нет! — помотал головой военспец. — Так не пойдет. Я не для того нанимался. Моя обязанность быть впереди, там, где может возникнуть нестандартная ситуация.

— А вот я считаю иначе, — произнес Петров. — Самый ответственный участок будет здесь.

— Это почему? — не понял Рушич.

— А ты подумай, Влад.

— Хочешь сказать, что, кроме меня, некому охранять лагерь и машины?

— И это тоже, — подтвердил Петров. — Но главный объект — колодец. Представь себе, что кто-то доберется сюда и сбросит веревки. Или, того хуже, перекроет выход.

— Зачем? Какой в этом смысл?

— Мы этого не можем знать, Влад. Но такое возможно.

— Кочевники забредут, — пробормотал Вондрачек. — Запросто могут что-нибудь сделать. Из вредности. Или чтобы замести следы грабежа.

В таких рассуждениях был резон. Так что предложение начальника экспедиции получило почти единогласную поддержку. Против выступил только Влад Рушич.

— И сколько я должен буду торчать здесь в одиночестве? — спросил он угрюмо.

— Сколько потребуется, — произнес Петров жестко.

— Мне это не нравится.

— Ты будешь не один, — неожиданно вмешалась в разговор Сабрина.

Взоры присутствующих обратились на нее.

— Что это значит? — почти выкрикнул Петров.

Она посмотрела ему в глаза и ответила:

— Это значит, что я не спущусь под землю. То, что я вчера увидела, меня не вдохновляет. Я остаюсь с Владом.

— Я не даю тебе разрешения! — отрезал Петров, стиснувший кулаки так сильно, что у него побелели костяшки пальцев.

— Тогда можешь исключить меня, — заявила Сабрина, продолжая смотреть ему в глаза.

Он нагнул голову и подался вперед, но взял себя в руки и снова выпрямился, качнувшись на пятках. Его зрячий глаз стал таким же стеклянным, как искусственный.

— В таком случае убирайся! — отчеканил он. — Тебе в лагере делать нечего.

Лицо Сабрины пошло пятнами, как будто ей надавали пощечин.

— Хорошо, — сказала она. — Я уеду. Прямо сейчас.

— Нет! — злорадно возразил Петров. — Ты не уезжаешь. Ты уходишь. Пешком. Я не собираюсь давать тебе машину.

— Я ее потом пришлю, — пообещала Сабрина.

— Чтобы посторонние узнали, что здесь ведутся поиски? Нет. Так не пойдет.

— Сергей! — подал голос Быков. — Ты горячишься. Гнев — плохой советчик. Ты всерьез требуешь от женщины, чтобы она шла через пустыню пешком? Одна?

— Я против, — поддержал его Рушич. — Так нельзя. Сабрина или останется, или я подброшу ее к трассе и прослежу за тем, чтобы она села в попутную машину.

Было видно, что Петров предпочел бы настоять на своем, но сейчас ему не хотелось встретить сопротивление всего коллектива. Он метнул испепеляющий взгляд на свою недавнюю соратницу и процедил:

— Договорились. Пусть остается. А теперь я хочу побыть один. Выступаем через сорок минут.

С этими словами, ни на кого не глядя, Петров отправился к морю. Там он принялся расхаживать по берегу, восстанавливая душевное равновесие. Сабрина, все это время державшаяся стойко и решительно, расплакалась. Мужчины утешали ее, как могли. Только тот, кого они по привычке продолжали звать Полом, уединился с Джулией. Усевшись на песке в тени фургона, они завели негромкий разговор. Фразы были быстрыми и отрывистыми. Оба спешили завершить беседу, пока никто не обратил на них внимания.

— Ты подумал? — спросила Джулия.

— Только и делал, что думал, — признался Стигвуд.

— И что ты решил?

— Я согласен.

— То есть мы действуем заодно?

— Да, Джулия.

— Отлично. Тогда делаем вот что. Если там, внизу, мы ничего не найдем, то скажем Олдхэму, что не имели возможности предупредить его. Телефон у меня припрятан, но он разрядился. Генератора-то нет.

— А заряжать мобильник в машине было нельзя, — подхватил Стигвуд. — Чтобы не попасться. Логично.

— Идем дальше, — продолжала Джулия, следя за остальными членами экспедиции. — В том случае, если Петров приведет нас к гробнице… — Она посмотрела на напарника. — Как ты намереваешься действовать?

— Ну… — Он помолчал, трогая отросшую щетину на подбородке. — Часть золота можно будет вывезти на тележках и спрятать. Килограммов сто, думаю, мы потянем вместе. Если продавать с сорокапроцентной скидкой, то выручим около трех миллионов фунтов. Но я думаю, что золота в самой усыпальнице будет значительно больше. За всю жизнь не потратить.

— Ты обошел главный вопрос, — сказала Джулия.

— Какой?

— Что делать с остальными?

Стигвуд пожал плечами:

— У тебя есть пистолет.

Джулия прищурилась:

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Рылся в моих вещах?

— А ты в моих — нет?

Они посмотрели друг на друга и одновременно фыркнули.

— Кто сделает? — спросила Джулия.

— Без разницы, — ответил Стигвуд.

— Тогда ты.

— Не вопрос. — Он пожал плечами.

— У тебя запасные документы есть? — продолжала расспрашивать Джулия.

— Несколько комплектов. В разных тайниках по всему Каиру, — сказал он.

— Аналогично.

— Нужно будет залечь на дно.

— Разумеется. В какой стране?

— Сначала здесь. Через месяц можно будет выбраться.

— Не лучше ли сразу? — спросил Стигвуд. — Пока никто не опомнился?

— Тревога поднимется, как только я перестану выходить на связь. Так что с отлетом могут возникнуть проблемы.

— А если нас станут искать?

— Ты сообщил Олдхэму координаты?

— Только приблизительное место.

— Тогда порядок, — рассудила Джулия. — Не станут же они посылать вертолеты и задействовать спутники. Не тот масштаб.