По местам стоять! - Юрий Корчевский

– В грудь.

Андрей из кармана вытащил индивидуальный перевязочный пакет, поднял подол гимнастёрки почти до плеч. Рана слепая, пуля в грудь вошла, почти по центру. Андрей перевязал. Его быстрее в госпиталь надо. И самый быстрый вариант бежать до Индюка и телефонировать, вызывать помощь на себя. Если Виктора нести, пройдёт слишком много времени. Понял это и Виктор.

– Беги в селение, звони.

– Даёшь слово, что доживёшь?

– Даю.

Слова давались Виктору уже тяжело, в углу рта пузырилась кровь, как бывает при ранении лёгких. Виктор показал на нагрудный карман гимнастёрки.

– Тут… возьми.

И потерял сознание. Андрей расстегнул пуговицу, вытащил лист бумаги, сложенный вчетверо, развернул, начал читать.

«В первичную партячейку от члена ВКП(б) Никифорова В. А.»

И далее про Андрея – партсобрания посещает нерегулярно, партийные взносы не платит два месяца, о товарище Сталине не говорит, одобрительных высказываний о линии партии не слышал. И просьба – на первый раз объявить выговор. Такого от Виктора Андрей не ожидал. Если есть претензии, мог бы сказать, ведь фактически дни и ночи вместе. А то исподтишка, как будто чужие. Одно дело делают, из одного котелка едят, вместе под пулями находятся. Обидно стало.

Побежал к Индюку, помощь вызывать. И всю дорогу раздумывал. Зачем Виктор бумагу написал, не поговорив предварительно. И второй вопрос – почему не отдал парторгу, а сейчас показал ему? При советской власти членство в партии играло большую роль. Если не член, то руководителем тебе не быть. Даже лозунг был – «Партия – руководящая и направляющая сила». И в анкете про членство в партии пункт есть. И если партия большевиков тебя из своих рядов выгнала, то и заботу потеряешь. Офицеры – либо коммунисты, либо комсомольцы. Доходило до курьёзов. Любая армия держится на единоначалии. То есть приказ командира обязателен для исполнения. И только в РККА комиссар мог отменить приказ командира. Причём комиссар военного образования не имел, а руководствовался «классовым чутьём». Собственно, Крым был потерян во многом из-за этого. Сталин послал в помощь командарму Козлову начальника Политуправления Красной армии Льва Мехлиса. Тот в Крыму фактически образовал второй штаб, из политработников. Они и приказы командира Козлова отменяли и фактически пытались руководить военными операциями. Кончилось потерей Крыма. После сдачи полуострова Сталин Мехлиса из руководства убрал, а потом и вовсе институт комиссаров ликвидировал. Ввёл замполитов. Слово командира стало решающим, меньше стало ошибок. Странно было – комиссар приказ отменил, а отвечал потом командир. За промахи должен отвечать тот, кто их инициировал. За каждой ошибкой стоят людские потери.

С бега переходил на шаг, приводил в порядок дыхание и снова бежал. В сапогах, с оружием, по каменистой почве – это не в кроссовках по тартановой дорожке и налегке. Одно радовало – дорога под уклон шла. Невелик уклон, а всё же чувствуется. Сразу к избе сельсовета.

– Телефон! Срочно!

Через коммутатор районный, потом городской вышел на флотский СМЕРШ, доложил.

– Товарищ полковник, лейтенант Столяров у аппарата. Докладываю – РДГ в количестве шести человек уничтожена. В ходе боя тяжело ранен лейтенант Никифоров. Требуется машина и медик.

– Вы где?

– В селении Индюк, товарищ полковник.

– Жди в сельсовете.

– Понял, товарищ полковник.

В сельсовете топили печь, на которой стоял чайник. Андрей приоткрыл дверцу топки, бросил в огонь листок, полученный от Виктора. Бережёного Бог бережёт! Андрей стране не враг, но он пришелец из другого времени и, если кто-то будет копать всерьёз, нестыковки могут вылезти. Даже простые вопросы – фамилии преподавателей на курсе в военно-морском училище поставят его в тупик. Он-то их знает, но в другое время.

Через час послышалось завывание моторов. К селу ехали две машины. Впереди санитарная, с красным крестом на боку. Следом за ними видавший виды «Захар» с несколькими солдатами в кузове. Андрей перехватил грузовики на околице, встал на подножку «санитарки». Бежал долго, а на машинах доехали за десять минут. Виктор ещё был жив, но без сознания. Уложили на носилки, и «санитарка» сразу уехала. Бойцы погрузили трупы, рюкзаки, оружие на грузовик. На обратном пути Андрей остановил машину, где оставили сидоры с боеприпасами. Забрал их и сошёл в Индюке.

– Езжайте, я догоню!

Мотоцикл бросать в селе нельзя, он здорово выручает. И в самом деле, догнал, а потом и обогнал, приехал в отдел первым. Трупы нужны для фото, да выявления особых примет, чтобы потом выяснить – кто убит. За каждым убитым тянется след из военных преступлений, измены Родине. Суда людского уже не будет, но некоторые следственные дела можно закрыть и сдать в архив по случаю смерти фигуранта. В суд Божий Андрей не верил. Будь он – не совершали бы люди злодеяний.

Началась бумажная волокита. Длинный подробный рапорт – когда и где обнаружили диверсантов, что предприняли, как проходило боестолкновение и прочее. Особый интерес вызвало содержимое рюкзаков. Андрей туда не заглядывал, некогда было. А уже в отделе его позвали. Общий вес взрывчатки тридцать килограммов, да ещё взрыватели, бикфордов шнур. Таким количеством можно обрушить мост из железа или бетона средних размеров.

Освободился Андрей поздно и первым делом в госпиталь пошёл. Морской госпиталь в городе один, не заблудишься. Медсестричка в приёмном покое подтвердила – поступал такой. Но к нему нельзя, он прооперирован, ещё от наркоза не отошел, и посоветовала навестить товарища через три дня, не раньше.

В комнате офицерского общежития, едва вошёл и стянул сапоги, снял ремень с кобурой, рухнул на постель и уснул. Устал чертовски! Но было чувство хорошо исполненной работы.

Через три дня Андрею сообщили, что опознали два трупа. Вот тут и всплыло, что не немцы это были, а предатели из полка Кононова. Андрей в первый раз узнал о переходе целого полка на сторону врага. С трудом укладывалось в голове. Тем сильнее становилась ненависть к изменникам. После удачно проведённой операции по ликвидации РДГ Андрею дали несколько дней отдыха. Снова отправился в госпиталь. Но сначала зашёл на рынок. Неудобно идти с пустыми руками. Вроде на юге служат, а фруктов не видели, некогда. Андрей купил абрикосов, слив. Все витамины и не надоевшая армейская еда. Каша перловая с мясом или без, суп с рожками и перловкой. И чай. Хотелось, хоть иногда, кофе, какао, да просто стакан молока, а уж если бы с пряником, так и вовсе праздник.

Виктор был бледен, слаб, посещению товарища обрадовался. Вставать и садиться ещё не мог, много крови потерял. Андрей просидел у сослуживца до обеда, потом откланялся, пообещав навещать при возможности. Про переданное ему письмо так и не отважился спросить.

На службе Андрею дали двух младших лейтенантов. Полковник сказал:

– Учи, натаскивай, как тебя Никифоров учил. Звонил я начальнику госпиталя, не вернётся на службу Виктор, комиссуют по ранению. Так что назначаю старшим группы.