Следствие, которое ищет убийцу - Владимир Владимирович Михайловский

укрепленной батареи с венецианскими орудиями, направленными в море, как будто они все еще ожидали прихода турок.

Был прекрасный вечер, хотя побережье Пелопоннеса примерно в четырех милях от нас уже погружалось в пурпурные сумерки, а на берегу Гидриота в окнах мерцали огни. Лодка рванулась вперед, когда Константин увеличил мощность, а Морган зашел в рулевую рубку и предложил ему сигарету. — Как долго? — спросил я.

— Пятнадцать-двадцать минут.

Морган посмотрел на вечернее море, черное, как чернила, когда солнце скрылось из виду за громадой Докоса на далеком горизонте.

— Мило, — сказал он.

Старик не потрудился ответить, и через некоторое время Морган сдался и спустился в салон, где обнаружил мальчика, сидящего за столом и читающего спортивную газету. Морган оглянулся через плечо. На первой странице была изображена знаменитая футбольная команда «Ливерпуль».

— Ты любишь футбол? — спросил Морган.

Мальчик радостно улыбнулся и указал на картинку. «Ливерпуль — тебе нравится?» Его английский казался очень ограниченным.

«Ну, я бы предпочел сам провести день в Кардифф Армс Парк, но да, ты должен признать, что в Ливерпуле что-то должно быть в воде».

Парень снова ухмыльнулся, затем подошел к шкафу, открыл его и достал дорогой фотоаппарат «Полароид». Он направил его на Моргана, была вспышка, а затем отпечаток был выброшен спереди.

Морган сказал: «Это дорогая игрушка. Кто тебе это дал?»

— Мистер Микали, — сказал Ники. «Он хороший человек».

Морган взял снимок и уставился на то, как он автоматически проявился, его лицо мрачно смотрело на него, цвета становились глубже. — Да, — медленно произнес он. — Полагаю, так и есть.

Теперь фотография была готова. Ники взял у него это и поднял. «Хорошо?»

— Да. Морган погладил его по голове. «Очень хорошо».

Зазвонил телефон. Когда Микали ответил, это снова была Кэтрин Райли.

«Я все еще в зале международных вылетов в Хитроу», — сказала она. «Произошла задержка».

«Моя бедная дорогая».

— Для тебя это звучит довольно экстравагантно, — сказала она.

«Я чувствую себя в экстравагантном настроении».

— В любом случае, утром я все равно буду на первом корабле на подводных крыльях.

«Константин будет ждать тебя. Не разговаривай ни с какими незнакомыми мужчинами.»

Он повесил трубку, услышав звук приближающегося двигателя. Он взял бинокль, открыл французские окна и вышел на широкую террасу. Было еще достаточно светло, чтобы он мог видеть, как катер поворачивает в бухту и движется к небольшому причалу, где его ждала старая жена Константина, Анна.

В конце причала горел свет. Когда мальчик бросил леску своей бабушке, Морган последовал за ним через перила: Микали на мгновение навел на него бинокль. Этого было достаточно.

Он вернулся в гостиную, где в камине ярко горел огонь из сосновых поленьев. Он налил себе большую порцию «Курвуазье» со льдом, затем открыл ящик стола, достал «Вальтер» и быстро надел на дуло глушитель.

Он сунул оружие за пояс и обошел комнату со стаканом в одной руке, открывая все французские окна, отодвигая и закрепляя ставни, чтобы ночной ветер наполнил дом ароматом цветов из сада.

Затем он выключил весь свет, кроме настольной лампы на журнальном столике у пианино, подошел, сел за Блатнер и начал играть.

В пятидесяти или шестидесяти футах вверх по крутой тропинке от пристани они подошли к небольшому, довольно примитивному коттеджу. Собака начала лаять на Моргана с крыльца. Старуха замолчала, и они с мальчиком вошли. Константин продолжил путь, не говоря ни слова, и Морган последовал за ним.

Сад был террасным, он знал об этом, окаймленный оливковыми деревьями, в горшках стояли камелии, гардении, гибискусы, а теплый ночной воздух был напоен ароматом жасмина.

Теперь он мог слышать пианино, странную, навязчивую пьесу. На короткое мгновение он остановился как вкопанный. Константин остановился, полуобернувшись, его лицо не выражало никаких эмоций, и Морган снова двинулся вперед.

Они поднялись по ступенькам на виллу. Это было большое, просторное, одноэтажное здание, построенное из местного камня, с выкрашенными в зеленый цвет ставнями и пантильной крышей. Бугенвиллея в изобилии росла повсюду.

Там была двойная дверь из окованного железом дуба. Константин открыл ее без церемоний и провел внутрь. Внутренний зал, казалось, соединял две части дома вместе и был погружен в темноту. Слабый свет проникал через открытую дверь в дальнем конце, откуда отчетливо доносилась музыка. Константин направился к нему, жестом пригласил Моргана внутрь, положил свою сумку и вышел, не сказав ни слова, закрыв за собой входную дверь.

— Входите, мистер Льюис, — позвал Микали.

Морган вошел в комнату. Она была очень длинной, обставленной в строгом стиле, с выкрашенными в белый цвет стенами, полом из полированного кирпича, весело пылающим огнем в камине и Микали в концертном зале Bluthner concert grand.

— Сними пальто, пожалуйста.

Морган бросил свой плащ на ближайший стул и медленно двинулся вперед, как человек во сне, в горле пересохло, дыхание перехватило. Музыка, казалось, затронула самую суть его существа.

— Вы знаете эту пьесу, мистер Льюис?

— Да, — хрипло сказал Морган. Он называется «Пасторство» Габриэля Гровлеза». 

Микали удалось изобразить удивление. «Человек со вкусом и проницательностью».

— Не совсем, — сказал Морган. «Так получилось, что это была одна из пьес, которую моя дочь должна была выучить для получения аттестата по фортепиано пятого класса в Королевском музыкальном колледже».

«Да, я сожалел об этом», — сказал Микали. — Я действительно пытался не заметить ее, полковник.

Морган уже не удивлялся ничему. Он сказал: «Да, я могу себе это представить. Когда вы убили Стефанакиса в Париже, вы оставили в живых шофера, горничную в отеле Hilton в Берлине и снова шофера в Рио, когда вы убили генерала Фалькао. Кем ты себя возомнил — Богом?»

«Правила игры. Они не были целью.»

— Игра? — переспросил Морган. «И что это будет за игра?»

«Ты должен знать. Ты играл в нее достаточно долго. Самая захватывающая игра в мире, на кону которой ваша собственная жизнь. Можете ли вы честно рассказать мне о чем-нибудь еще, что вы когда-либо делали, что дало бы такой же эффект?»

— Ты сумасшедший, — сказал Морган.

Микали выглядел слегка удивленным. — Почему? Я делал то же самое в форме, и за это мне давали медали. Твоя собственная позиция в точности. Когда ты смотришь в зеркало, ты видишь меня.»

Музыка изменилась, теперь какой-то концерт или другой, полный жизни и силы.

Он сказал: «Самое интересное, что ты здесь сам по себе. Что случилось с DI5 и Специальным отделением?»

«Я хотел тебя для себя».

Музыка усилилась до крещендо, когда Морган