Конец конца Земли - Джонатан Франзен

Кроме того, антарктические пингвины, чья эволюция шла на отдаленных берегах, – редкий пример животных, не испытывающих перед нами ни малейшего страха. Когда я садился на землю, королевские пингвины подходили ко мне так близко, что я мог погладить их блестящие, напоминающие мех перья. Их оперению присущи такая отчетливость текстуры и такая яркость окраски, какие обычно позволяют изведать только наркотики. Посещая колонии папуанских и антарктических пингвинов, не очень-то посидишь из-за помета. Но королевские, как выразился один из линдбладовских натуралистов, более опрятны. На острове Южная Георгия у залива Сент-Эндрюс, где, теснясь, толпились полмиллиона взрослых королевских пингвинов и их пушистых птенцов, обонянием я ощущал только море и горы.

Хотя у каждого вида пингвинов есть чем похвастаться – глэм-роковые хохолки у золотоволосых пингвинов, маленькие прыжки с приземлением на обе лапы, которыми пингвины-скалолазы терпеливо перемещаются вверх и вниз по крутым склонам, – королевские полюбились мне больше всех. Они сочетают в себе неотразимое эстетическое совершенство и общительную, полную энергии поглощенность моментом, как у играющих детей. Иной раз группа королевских, вперевалку достигнув берега, опрометью кидалась назад от бурунов, размахивая вытянутыми ластами, как будто вода оказалась для них слишком холодна. Или одиночная птица, встав на мелководье, так долго всматривалась в морскую даль, что ты задавался вопросом, какая мысль у нее в голове. Или двое молодых самцов, возбужденно топая за нерешительной самкой, приостанавливались, чтобы определить, кто из них более впечатляюще вытягивает шею, или без особого эффекта сразиться, пуская в ход не зловредные острые клювы, а безобидные ласты.

В заливе Сент-Эндрюс активная жизнь шла большей частью на периферии колонии. Поскольку очень многие птицы высиживали яйца или линяли, основная часть колонии производила удивительно мирное впечатление. Ее вид с высокой точки напомнил мне вид Лос-Анджелеса из Гриффит-парка очень рано утром в выходной день. Сонный мегаполис, заставленный пингвинами. Магистрали патрулировали белые ржанки – странные белоснежные птицы с туловищем пингвина и повадками стервятника. Даже поразительный звук, который издают королевские – этот заливистый ликующий рев, где есть что-то от волынки, что-то от праздничных шумовых эффектов и что-то от «собачьего лая» аппаратуры на некоторых самолетах, – этот звук, при всем том не похожий по большому счету ни на что из слышанного мной на свете, производит успокаивающее действие, когда тысячи пингвинов разом голосят вдалеке.

В XX веке люди оказали пингвинам услугу, почти истребив многие виды китов и тюленей, с которыми пингвины конкурировали за пропитание. Популяции пингвинов увеличились, а Южная Георгия стала в последнее время еще более гостеприимна для них, потому что быстрое отступление ледников на острове обнажает участки земли, пригодные для гнездования. Но не исключено, что наши благодеяния пингвинам окажутся недолговечными. Если из-за климатических изменений кислотность океанических вод продолжит повышаться, то pH в них достигнет таких значений, при которых океанские беспозвоночные не смогут выращивать свои панцири; одно из этих беспозвоночных – криль – главная пища для многих видов пингвина. Из-за климатических изменений также стремительно тают окружающие Антарктический полуостров шельфовые льды, под которыми живет морская растительность, дающая крилю пищу зимой, и которые до сих пор защищали криль от масштабной коммерческой добычи. Вскоре, возможно, из Китая, из Норвегии, из Южной Кореи будут приходить плавучие фабрики размером с супертанкеры, чтобы вакуумировать криль, от которого зависят не только пингвины, но и многие виды китов и тюленей.

Криль – это розоватого цвета рачки размером с мизинец. Оценить его суммарное количество в Антарктике непросто, но цифра, которая часто приводится – пятьсот миллионов тонн, – означает, что это, возможно, крупнейшее на Земле хранилище зоомассы. К несчастью для пингвинов, во многих странах криль считают хорошей едой как для людей (вкус, говорят, приемлемый), так и, в особенности, для искусственно разводимой рыбы и для скота. Сейчас, по отчетам, общая годовая добыча криля не превышает полумиллиона тонн (главная добывающая страна – Норвегия). Китай, однако, заявил, что намерен увеличить свою добычу до двух миллионов тонн в год, и начал строить необходимые для этого суда. Как объяснил председатель компании «Китайская национальная группа сельскохозяйственного развития», «криль дает очень качественный белок, который можно перерабатывать в продукты питания и лекарства. Антарктика – общая для всех людей сокровищница, и Китаю следует прийти туда и взять свою долю».

Антарктическая морская экосистема – поистине богатейшая на Земле; она, кроме того, одна осталась в существенной степени нетронутой. Ее коммерческое использование отслеживает и регулирует, по крайней мере номинально, Комиссия по сохранению морских живых ресурсов Антарктики. Но на решения комиссии может накладывать вето любая из двадцати пяти стран-участниц, и одна из них – Китай – сопротивлялась тому, чтобы придать некоторым крупным морским районам статус охраняемых. Еще одна страна-участница – Россия – в последнее время занимает открыто обструкционистскую позицию: не только накладывает вето на выделение новых охраняемых зон, но и ставит под вопрос само право комиссии устанавливать такие зоны. Таким образом, будущее криля, а с ним и будущее многих видов пингвина, зависит от целого букета неопределенностей: от того, сколько криля на самом деле имеется, от того, насколько гибко он будет реагировать на климатические изменения, от того, можно ли его сейчас добывать, не лишая пищи другую фауну, от того, может ли такая добыча вообще регулироваться, и от того, выдержит ли международное сотрудничество по Антарктике напор новых геополитических конфликтов. В чем нет сомнений – это что глобальные температуры, население Земли и глобальный спрос на животный белок быстро увеличиваются.

Трапезы на «Орионе» неизбежно приводили мне на ум санаторий в «Волшебной горе» Томаса Манна: три раза на дню – стремительное движение в столовую, герметическая отгороженность от мира, неизменность лиц вокруг столов. Вместо фрау Штер, которая бетховенскую «Эроику» – Третью Героическую – назвала «Эротикой», у нас были сторонник Дональда Трампа и его жена. Была веселая супружеская пара алкоголиков. Была голландка-ревматолог со вторым мужем-ревматологом, дочерью-ревматологом и ее бойфрендом-ревматологом. Были две пары, которые всякий раз, когда надо было погружаться в шлюпки, проталкивались в начало очереди. Был человек, который, получив специальное разрешение, взял на борт радиолюбительскую аппаратуру и проводил свой отпуск в библиотеке «Ориона», связываясь с такими же, как он, любителями. Были австралийцы, которые мало с кем общались за пределами своего круга.

Во время застольных бесед я спрашивал людей, что побудило их отправиться в Антарктику. Я выяснил, что многие – просто-напросто адепты компании «Линдблад». Некоторые во время другого линдбладовского круиза услышали, что антарктический «линдблад» – лучший из «линдбладов», исключая, может быть, круиз по морю Кортеса. Одна пара, которая мне очень понравилась – врач Боб и медсестра Джиджи, – решила отпраздновать в этом путешествии свою двадцать пятую годовщину (с опозданием на год). Один пенсионер, бывший химик, сказал мне, что выбрал Антарктику просто потому, что во всех других местах уже побывал. Я был рад, что никто не сказал: хотел увидеть ее прежде, чем она растает. К моему удивлению, почти за всю поездку я ни разу не услышал ни от персонала, ни от пассажиров слов «климатические изменения».