2084. Конец Света - Буалем Сансаль

– Очень просто, – ответил Био с широкой хитрой улыбкой. – Мы повернули реку вспять, теперь она течет только для нас, а в поместье есть гигантские цистерны, в которых мы храним воду, горючее и много чего другого. Жизнь здесь никогда не останавливается, потому что нет такого, чего бы для нее не хватало.

– Ну вот теперь ты меня успокоил, дорогой Био! Идем же без промедления на море, и давай поспешим, а то никогда не знаешь, дождется ли оно нас.

Они пошли через лагерь, этот путь был короче. Перспектива пройти расстояние в два шабира по покрытым цветами лужайкам и в тени деревьев абсолютно не пугала.

Море начиналось на горизонте. Можно было подумать, что источник его находится именно там, а уже оттуда оно проистекает на землю. Это было первое, что отметил про себя Ати. Но по мере приближения к морю неясная дрожащая линия, обозначающая горизонт, постепенно расширялась и становилась четче, превратившись в колоссальную колеблющуюся массу воды, которая занимала все пространство, затем вышла за его пределы и потоком нахлынула на Ати, в самый последний момент остановившись у его ног; он почувствовал себя окруженным водой со всех сторон. Невозможно было удержаться от восторга и страха; море представляло собой совокупность всех противоположностей, и чтобы в этом убедиться, хватало всего нескольких секунд, после которых появлялось весьма отчетливое чувство, что море в одно мгновение может смести абсолютно все, от наилучшего до наихудшего, от самого прекрасного до самого мрачного, от жизни до самой смерти.

В тот день, по случаю первого визита Ати, море было дружелюбным, как и накрывающее его небо, как и играющий с невысокими волнами ветер. Хороший знак.

Ати храбро подошел к морю, к самому его краю, где оно скрывалось в песке. Еще один шаг – и чудесное соприкосновение свершилось. Под весом тела вода и песок просачивались между пальцев ног Ати, массируя их более чем самым чувственным образом.

Но что это? Все зашаталось, закачалось; Ати почувствовал, как земля ускользает из-под ног, голова закружилась, легкая тошнота пробежала в животе, однако в то же самое время где-то внутри разливалось прекрасное ощущение избытка чувств. Его охватило чувство полной гармонии с морем, небом и землей, разве можно желать большего?

Ати улегся на теплый песок, закрыл глаза, подставил лицо лучам солнца, а тело – брызгам морской воды и предался мечтаниям.

Он вспомнил необычайный горный хребет Уа, его вершины, его головокружительные пропасти и кошмары, которые они ему навевали, – ужас в чистом виде, но вместе с тем Ати испытывал и восторг, вдохновленный невероятным величием тех суровых мест, свидетелей древнейших времен. Именно там в нем зародилось неведомое ранее потрясающее чувство свободы и силы, которое затем постепенно, пока болезнь подвергала его мучениям и опустошала ряды его соседей, привело Ати к открытому бунту против такого гнетущего и такого подлого мира Абистана.

Море, несомненно, вызвало бы иные умозаключения, иные бунты. Кто знает, какие именно.

– Мой дорогой Био, – обратился Ати к провожатому, – будем возвращаться, я надышался воздухом и солью с ароматом зеленых водорослей на год вперед, если жизнь соблаговолит дать мне такую отсрочку. Я чувствую себя заполненным до предела и готовым ко всему. Я уже познал необъятный страх гор, а теперь испытал колдовские чары моря и зной солнца на соленой коже, я вполне счастливый человек, хотя чувствую голод и сонливость. Мне не терпится перейти к следующему этапу программы – встрече с двумя женщинами, которых я не знаю, но которых полюбил с того самого дня, как муж одной из них и брат другой поведал мне о них. Я хотел бы взять их с собой, нежно любить и окружить заботой, но Справедливое Братство в своем бесконечном уважении к жизни отдало их незнакомцам, один из которых – честный функционер из чиновничьего квартала, а другой – не менее совестливый коммерсант, так как они избраны теми, кто о порядочности и любви знает все.

Давай, идем, дорогой Био, и расскажи мне немного о себе, у тебя ведь есть жизнь, как я предполагаю, семья, друзья, а то и враги, и уж конечно мечты – о том, о чем мечтать позволено. Я хочу знать, о чем подданный Его Милости думает изо дня в день.

– О чем я думаю?

– Ну не важно о чем, о том или о другом… Расскажи мне о… о твоей работе, например… В чем она заключается, счастлив ли ты, а также что ты доложишь Раму о нашем чудесном сегодняшнем дне и тому подобное.

И все послеполуденное время они рассказывали друг другу о себе. По сравнению с жизнью Ати, который носился от одного края огромного неведомого Абистана к другому его краю в поисках неприятностей, увлекая за собой друзей и обрекая их на смерть, жизнь Био казалась невесомой, у нее не существовало никаких измерений – ни ширины, ни длины, ни плотности, ухватиться было не за что; он, можно сказать, родился без всякой цели, но его это не печалило. С громким смехом Био провозгласил лозунг поместья: «Поклоняйся Йолаху. Почитай Гкабул. Чти Аби. Служи Его Милости, твоему хозяину. Помогай брату. И жизнь твоя будет прекрасна».

Рам решил поступить следующим образом: встреча Ати со Шри и Это состоится в самой секретной, насколько это возможно, обстановке. Никто и никогда не должен заподозрить, что к организации встречи хоть каким-то образом причастен клан Достойного Бри. В противном случае задуманный Рамом план не только не принесет успеха, но гораздо хуже – он навредит клану. Вторая причина секретности заключалась в том, что Ати разыскивала вся государственная и частная полиция Абистана; на свободе он бы и двух шагов не сделал, как его схватила бы одна из них или убила бы другая. Поскольку Ати избороздил всю страну начиная с крайне отдаленных гор Уа, вел нелегальную торговлю с гетто, незаконно пересек тридцать кварталов Кодсабада, чтобы попытаться проникнуть в Город Бога, а также исчезал в одном месте, чтобы появиться в другом, он выглядел настоящим чудовищем. Он превратился во врага народа номер один, и все полицейские жаждали его изловить, даже не зная, за что, а если и знали, то лишь малую часть всей истории, впрочем, им было не интересно: они ведь получили приказ.

Толпа, подобно узникам лагеря, обладает повышенной чувствительностью, малейший слушок вызывает в ней волнение. Стоит только услышать, что грядет нехватка гира или он подорожает на один ди-ди, как тут же страсти разгораются на всю страну, предрекается наступление конца света и без колебаний раздаются укоры в адрес Йолаха, который оставил своих детей.

В квартале А19 и внутри Города Бога атмосфера царила уже более чем болезненная, слухи и опровергающие их контрслухи не утихали. Шпионы, агитаторы и прочие любители половить рыбку в мутной воде только нагнетали напряжение, народ совсем измучился сомнениями и задавался вопросом, что же все-таки происходит. Верховного Командора Достопочтенного Дюка слышно не было, на надирах он больше не появлялся. Живой ли он, помер ли? А чем занимается Справедливое Братство? И вообще, где оно, это правительство? В замурованном обществе воздух спертый, люди отравлены собственными миазмами. В каждом разговоре поминали Врага и Балиса и уже толком не знали, кем был первый и кем второй. Жестокое, безудержное и ненасытное негодование вылилось наружу. Кропотливые и хорошо организованные агенты Рама работали просто чудесно, впрыскивая яд в нужный момент, в нужных местах и в правильной дозировке, так что подопытные реагировали на него в точности также, как во время тестирования в лабораторных условиях. Вспоминали и других злоумышленников, Достойных и их министров, на них всячески намекали, не пропуская ни Диа, ни Хока, чья репутация сама говорила за них, ни жалких Нама, Зука и Гу, которые обкрадывали народ и позорно жульничали с весом и составом гира насущного; не миловали также хвастуна Тока и троицу безумных глупцов на букву «X» – Ху, Хукса и Ханка, Достойных сторонников Тотальной войны, которые только и болтали, что о битвах, батальонах и бомбардировках; в частности, не обошли стороной и Зира с Мосом, которые бесконечно усиливали ополчения, наращивали количество тренировочных лагерей и не отказывались ни от одной провокации, убежденные, что в битве всегда побеждает тот, кто ее развязал. Зир написал маразматический трактат о молниеносной войне и мечтал реализовать его в широком масштабе, гетто Кодсабада было его головной болью, а мысль о существовании вероотступов не давала ему жить. Он придумал план, как покончить с ними за три дня: один день, чтобы захватить все перепуганное население гетто; второй день, чтобы все там сровнять с землей, и третий день, чтобы добить раненых и вернуться на исходные позиции. В то же время Мос в своей блестящей диссертации придерживался идеи, что только перманентная и всеобщая война без каких-либо перемирий, передышек или отсрочек соответствует духу Гкабула, а мирное состояние не достойно народа, являющегося носителем настолько мощной веры. Поэтому для нанесения удара совершенно нет необходимости в каком-либо поводе. Разве Йолах нуждался в оправдании, чтобы создавать и разрушать созданное? Когда он убивает, он убивает, а рука у него тяжелая, бьет он решительно и с особой жестокостью, не щадя в итоге никого. Аби говорит об этом в своей Книге (часть 8, глава 42, стихи 210 и 211): «Остерегайтесь закрывать глаза и дать себе потерять бдительность, именно этого и ждет Враг. Ведите с ним тотальную войну, не жалейте ни своих сил, ни сил ваших детей, чтобы Враг никогда не знал ни покоя, ни радости, ни надежды вернуться домой живым». Еще Посланец говорил следующие слова, которые подпитывали воинственный аппетит Моса: «Если вы думаете, что у вас нет врагов, это значит, что враг сокрушил вас и довел до состояния раба, который радуется своему ярму. Правильнее искать врагов, чем позволить себе возомнить, что живешь в мире с соседями» (книга 8, глава 42, стихи 223 и 224).