Контракт Паганини - Ларс Кеплер

Аксель посмотрел на нее и сказал, надеясь, что девушка не заметит неестественного выражения у него на лице:

— Прекрасная мысль.

Накатила усталость, разлилась по всему телу, сковала мозг. Аксель прошел мимо девушки в спальню и опустился на край кровати.

— Ужасно хочется спать…

— Так жалко тебя, — серьезно сказала Беверли.

Аксель покачал головой, чувствуя, что сейчас заплачет:

— Мне просто нужно поспать.

Он встал и достал розовую хлопчатобумажную рубашку.

— Беверли, надень, пожалуйста, вот это.

— Если хочешь.

Она остановилась, рассматривая большую, написанную маслом картину Эрнста Биллгрена, изображавшую одетую лису. Лиса сидела в кресле в гостиной дома, похожего на крепость.

— Жуткая картина, — сказала Беверли.

— Правда?

Она кивнула и начала раздеваться.

— Ты не могла бы переодеться в ванной?

Беверли пожала плечами; когда она стащила с себя розовый топ, Аксель встал, чтобы не видеть, как она оголится окончательно. Он подошел к картине с лисой, посмотрел на нее, потом снял и поставил на пол изображением к стене.

* * *

Аксель спал крепким тяжелым сном, лицо пошло морщинами, зубы стиснуты. Он крепко прижимал к себе девушку. Внезапно Аксель проснулся, выпустил ее и судорожно глотнул воздуха, как тонущий. Он весь взмок, сердце колотилось от страха. Аксель зажег ночник. Беверли спала безмятежно, как ребенок — рот раскрыт, лоб влажный.

Аксель снова вспомнил Пальмкруну. В последний раз они встречались в Дворянском собрании. Пальмкруна напился и вел себя несколько агрессивно, хныкал об эмбарго ООН на поставку оружия и закончил словами, потрясшими слушателей:

«Если все катится к чертям, не страшно стать вторым Альгерноном — лишь бы ночной кошмар не стал реальностью».

Аксель потушил свет и лег поудобнее, размышляя о словах Пальмкруны «не страшно стать вторым Альгерноном». Что он имел в виду? На что намекал? Действительно ли он так сказал?

«Лишь бы ночной кошмар не стал реальностью».

Судьба Карла-Фредерика Альгернона была для Швеции загадкой. Альгернон до последнего дня жизни служил в министерстве иностранных дел инспектором по надзору за экспортом военной продукции. Как-то в январе он встретился с руководителем концерна «Нобель Индастриз» Андерсом Карлбергом и рассказал о своем тогдашнем расследовании, указав, что одно из подразделений концерна занимается контрабандой оружия в страны Персидского залива. В тот же день, чуть позже, Карл-Фредерик Альгернон выпал из поезда метро, несшегося к станции «Т-Сентрален».

Мысли Акселя, все более смутные, текли дальше, вращаясь вокруг обвинений в контрабанде оружия и во взяточничестве, предъявленных акционерному обществу «Буфорс». Перед внутренним взглядом предстала картина: человек в плаще спиной вперед падает из летящего стрелой поезда.

Медленно-медленно падает человек; развеваются полы плаща.

Потом Аксель попал под действие мягкого дыхания Беверли и успокоился. Он повернулся к ней и обнял ее маленькое тело.

Когда он подвинул девушку к себе, она вздохнула.

Аксель крепко обнимал Беверли; сон собирался, как облака, мысли редели и уплывали.

Остаток ночи он спал чутко и проснулся около пяти от того, что судорожно стиснул худенькие плечи Беверли. Ее короткие волосы щекотали ему губы; Акселю остро хотелось принять снотворное.

Было шесть часов утра, когда Аксель вышел на террасу, которую делил с братом. В восемь он встречается с Йоргеном Грюнлихтом в кабинете Карла Пальмкруны в Агентстве по контролю за экспортом оружия.

Воздух уже прогрелся, но было еще не знойно. Младший брат, Роберт, раскрыл двери своей террасы и сидел в шезлонге. Роберт еще не побрился и просто сидел, свесив руки и созерцая по-утреннему влажную листву каштана.

— Доброе утро, — сказал он.

Аксель кивнул, не глядя на брата.

— Я наладил скрипку Фиорини[25]для Чарльза Гриндирка, — объявил Роберт, пытаясь завязать разговор.

— Он будет счастлив, — вполголоса сказал Аксель.

Роберт поднял на него глаза:

— Нервничаешь?

— Немного, если честно. Похоже, мне предстоит сменить работу.

— Что ж, почему бы и нет, — рассеянно отозвался Роберт.

Аксель посмотрел на дружелюбное лицо брата, на глубокие морщины, голое темя. Подумал, что их отношения могли бы сложиться совсем по-другому.

— Как сердце? — спросил он. — Пока не остановилось?

Роберт схватился рукой за грудь:

— Пока еще нет…

— Отлично.

— А как твоя бедная печень?

Аксель пожал плечами и повернулся к дому.

— Вечером мы играем Шуберта, — сказал Роберт.

— Хорошо вам.

— Я подумал — может, ты…

Роберт замолчал, поглядел на брата и сменил тему:

— Девочка из комнаты наверху…

— Да… Беверли.

— Как долго она будет жить здесь? — Роберт прищурился.

— Не знаю. Я разрешил ей пожить у меня, пока она не найдет место в студенческом общежитии.

— Верно. Ты всегда опекал раненых пчелок, лягушек и…

— Она — человек, — оборвал Аксель.

Он открыл высокие двери террасы; его отражение скользнуло по выпуклому стеклу. Спрятавшись за гардиной, он наблюдал за Робертом: тот поднялся с шезлонга, почесал живот и стал спускаться с лестницы, которая вела с террасы позади дома к маленькому саду и ателье. Когда Роберт скрылся из виду, Аксель вернулся к себе и принялся осторожно будить Беверли, все еще спавшую с открытым ртом.

* * *

Агентство по контролю за экспортом оружия — государственное учреждение, основанное в 1996 году. Оно занимается всем, что связано с экспортом оружия и продукцией двойного назначения.

Офисы Агентства расположены на пятом этаже розоватого здания — дома номер девяносто по Кларабергсвиадуктен.

Выйдя из лифта, Алекс увидел, что Йорген Грюнлихт из министерства иностранных дел уже ждет его у больших стеклянных дверей. Грюнлихт нетерпеливо кивнул, хотя было только без двух минут восемь, сунул магнитную карту в щель, набрал код и впустил Акселя. Грюнлихт оказался долговязым человеком с пигментацией на лице — крупными белыми пятнами, которые светились на красноватой коже странным узором.