Соблазнить герцогиню - Эшли Марч

Нет, надо одуматься! Разбудить ее сейчас — это было бы самым настоящим безумием!

Приблизившись к постели еще на шаг, Филипп прошептал:

— Шарлотта, я люблю тебя. — Увы, только спящей жене он мог сказать эти слова, мог признаться в своих чувствах.

А может, все-таки сказать ей об этом? Может, все-таки рискнуть? И если она вспомнит, как когда-то его любила, то, возможно…

Затаив дыхание, он потянулся к плечу Шарлотты. Осторожно коснувшись его, замер. Филипп не сводил с жены глаз; ему казалось, что она вот-вот проснется.

Но она все же не проснулась, лишь повернулась на бок, отвернувшись от него.

Тяжело вздохнув, Филипп отступил от кровати. Что ж, может, и хорошо, что она не проснулась. Наверное, и не стоило ее будить. Скорее всего, он не решился бы сказать ей то, что хотел сказать. И глупо было мечтать о том, что она сейчас пригласит его в свою постель. Хотя совсем недавно ему казалось, что такое вполне может произойти. Он же видел, как она смотрела на него на ярмарке… Да, тогда он был уверен, что делает успехи. И, наверное, так оно и было. Потому что Шарлотта явно давала понять, что относится к нему уже не так, как до этого. Но потом…

К сожалению, потом он все испортил.

Он действительно хотел с ней танцевать, но в какой-то момент вдруг заметил, что многие из окружающей их толпы смотрят на него со злорадным любопытством. Видимо, эти люди полагали, что он сейчас выставит себя идиотом. А кто-то из зрителей даже смеялся, указывая на него пальцем. Разумеется, глупо было на все это реагировать, но в тот момент его охватил стыд. И почему-то он сразу вспомнил своего деда и подумал о том, что сказал бы старый герцог, если бы увидел, как его внук танцует на ярмарке. Филипп смотрел на смеющегося фермера, и ему казалось, что фермер превращается в его деда… Дед осуждал его и напоминал о том, что герцог Радерфорд ни в коем случае не должен общаться с простолюдинами.

Старый герцог давно умер, но он, Филипп, прекрасно помнил все его наставления.

Помнил и кое-что другое…

Как-то раз, много лет назад, Итан пришел к ним в Рутвен-Мэнор и «похитил» его. И они тогда отправились на ярмарку, где сначала поглощали колбаски и пироги, а затем бесстыдно флиртовали с горничными, хотя эти девицы были гораздо старше их. Вернувшись, они обнаружили, что старый герцог готовит поисковый отряд.

Дед не разговаривал с ним весь этот вечер и всю следующую неделю. Деду и не требовалось ничего говорить — все слова заменила хорошая порка, которой подвергся юный Филипп. С помощью порки старик объяснил внуку, кто такой герцог Радерфорд, какова его роль в этом мире, и каковы обязанности.

Возможно, именно тогда Филипп усвоил, что не имел права пойти куда захочет и общаться с простолюдинами — такими, например, как их соседи Шеффилды.

Да, минувшим вечером он мог бы заполучить Шарлотту, но вместо этого он выбрал долг — вот каким глупцом он оказался.

И выходит, что герцогство — это его роль, его привилегия… и его бремя.

Что ж, если так, то он непременно найдет способ заполучить Шарлотту, оставаясь при этом герцогом Радерфордом.

Окинув взглядом спальню, Филипп увидел портрет деда и с трудом удержался от смеха. Старый герцог смотрел на него лишь одним глазом, так как почти все его лицо было закрыто шарфиками и чулками, свисавшими с рамы. И следовало признать, что в таком виде старик казался не таким уж суровым.

Снова повернувшись к кровати, Филипп в очередной раз прошептал:

— Шарлотта, любовь моя…

Резко развернувшись, он вышел из комнаты, и на губах его играла улыбка.

— Ты, Джоанна?.. — с удивлением пробормотала Шарлотта, остановившись у порога гостиной. — Но Фэллон не сказал мне, что ты здесь.

Явно смутившись, гостья улыбнулась и покосилась на Филиппа, стоявшего у противоположной стены. Герцог тоже улыбнулся и, повернувшись к жене, проговорил:

— Шарлотта, дорогая, присаживайся, пожалуйста. — Он указал на стул. — Видишь ли, Джоанна пришла в гости…

Шарлотта невольно вздрогнула. Филипп назвал Джоанну не «леди Грей», как обычно называл, а по имени. Она опять посмотрела на гостью, затем снова на мужа.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, постою.

— Как хочешь. — Герцог пожал плечами, и в комнате воцарилось тягостное молчание.

«Но почему же он назвал ее по имени? — думала Шарлотта. — Что бы это значило?» Впрочем, она прекрасно знала: Филипп играл с ней, думал, что она проглотит эту наживку. Напрасно он так думал. Она давно уже покончила с такими играми.

Широко улыбнувшись, Шарлотта сказала:

— Желаю вам приятно провести время. — Она развернулась, собираясь уйти.

— Шарлотта, подожди! — послышался голос мужа. Она повернулась к нему, и он добавил: — Дорогая, я рассказал Джоанне о нашем с тобой договоре.

«Как странно… — подумала Шарлотта, почувствовав, что сердце ее болезненно сжалось. — Странно, что это его заявление так подействовало на меня. Действительно, почему я так нервничаю?» Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она, изобразив удивление, проговорила:

— Рассказали о нашем договоре, ваша светлость? О каком же? — Как будто у них с мужем имелась еще какая-то договоренность, кроме той самой…

Пристально глядя на нее, Филипп ответил:

— Я говорю про договор, имеющий отношение к нашему разводу.

Если до этого момента Шарлотта еще сомневалась в том, что Филипп сдержит слово, теперь стало ясно: он вовсе не лгал, когда говорил, что готов с ней развестись. И это его решение было окончательным — ведь он сказал про развод в присутствии Джоанны.

Заставив себя улыбнуться, Шарлотта спросила:

— И ты также сообщил Джоанне о том, что хочешь сделать ее герцогиней Радерфорд?

Филипп расплылся в улыбке и, взглянув на гостью, закивал:

— Да-да, конечно, сообщил. И Джоанна сказала, что я больше не нуждаюсь в твоих уроках, сказала, что я очень даже неплохой муж. То есть буду неплохим мужем, когда, женюсь на ней, — добавил Филипп, снова улыбнувшись.

— Понятно, — кивнула Шарлотта. Но на самом деле она совершенно ничего не понимала. Ведь еще совсем недавно эти двое терпеть друг друга не могли, а сейчас мило улыбались, словно одурманенные любовью идиоты… Возможно ли такое?..

Она вопросительно посмотрела на Джоанну, ожидая какого-либо знака, свидетельствующего о том, что та просто играет свою роль — как они и договаривались. Но гостья тут же отвела глаза — было ясно, что ей очень не по себе.

«Какая же я дура! — мысленно воскликнула Шарлотта. — Неужели не понимала, что Джоанне нельзя доверять?!»

Но какая ей разница? Если Джоанна не собиралась притворяться, если она и впрямь решила выйти замуж на Филиппа, то тем лучше, не так ли? Тогда уж Филипп наверняка не передумает с ней разводиться. Более того, он постарается сделать это как можно быстрее. И, следовательно, она, Шарлотта, должна только радоваться.