Марки королевы Виктории - Барри Мейтланд

– Выходит, она была самая настоящая принцесса – так, что ли?

Марианна не сразу, но сменила-таки гнев на милость. Да, так и есть. Ева принадлежала к очень знатному роду, но была слишком скромна, чтобы рассказывать всем и каждому, что в ее жилах течет королевская кровь. А между тем Ева через семью де Соужа Холштенш была в родстве с принцессой Еленой – супругой принца Кристиана Шлезвиг-Голштейнского и родной дочерью такой важной персоны, как ее величество королева Виктория Английская.

Полицейские сделали перерыв, чтобы попить чаю, выслушав эту своего рода авторизованную биографию Евы. Это был идеальный портрет, созданный усилиями ее лояльной и любящей компаньонки. К сожалению, рассказ Марианны ничего не объяснял. Они по-прежнему не знали, почему Ева вышла замуж за Старлинга, зачем ездила в Лондон и по какой причине кто-то возненавидел ее так сильно, что отрезал голову.

– У нее было много красивой одежды, Марианна. Это вы помогали ей покупать все эти платья и блузки?

Марианна сердито поджала губы. Она явно не одобряла этого вопроса.

– Не помогали, значит… Но тогда кто? Уж конечно не мистер Старлинг, не так ли? – Кэти одарила ее скептической улыбкой.

Сеньор Старлинг был очень щедрый муж. Почему не он? Марианна говорила очень решительно, не желая сдавать свои позиции.

– Я не сомневаюсь в его щедрости, Марианна. Но он, как мне кажется, не имеет представления о том, что такое хороший вкус. Бросьте, Марианна. Дом в Суррее, конечно, очень комфортабельный, но в нем нет того стиля, который присутствует в одежде Евы или в ее лондонской квартире.

Ева сама все покупала, и никто ей не помогал, настаивала Марианна. Она покупала всю эту одежду, потому что мистер Старлинг хотел, чтобы она была счастлива и хорошо выглядела.

– Они часто вместе выходили? Я имею в виду светские мероприятия, где надо появляться в нарядной одежде.

Конечно, они вместе выбирались из дома. Ездили к друзьям.

Потом, когда Кэти на нее надавила, она смогла назвать лишь одну семейную пару – мистера и миссис Купер, которые приезжали в их дом в Фарнеме и оставались у них на ночь. Кроме того, они оставались единственной известной Марианне парой, с кем Старлинги встречались в Лондоне.

Кэти вздохнула и с минуту помолчала, прежде чем продолжить интервью.

– Значит, не дорогая одежда являлась причиной их семейных ссор?

При словах «семейных ссор» Марианна бросила на нее взгляд прежде, чем переводчица успела их перевести, и Кэти в очередной раз подумала, что незнание английского языка, которое столь упорно демонстрировала Марианна, возможно, просто легенда, облегчавшая экономке жизнь.

Что она имеет в виду? На что намекает? Ева и сеньор Старлинг никогда не ссорились!

– Ох, Марианна… – покачала головой Кэти. – Боюсь, мы обе знаем, что это неправда.

Женщина нахмурилась, и Кэти на мгновение показалось, что она сейчас откажется говорить. Но этого не случилось. Она устремила на Кэти гневный взгляд и, перейдя вдруг на английский язык, сказала:

– Вы не должны говорить плохо о сеньоре Старлинге. Он давал ей все. Даже больше, чем все. И это ее испортило. Иногда она бывала слишком экстравагантна. Слишком. Но она была такая… – когда Марианна произносила эти слова, ее лицо болезненно сморщилось, – такая молодая. И временами у нее на сердце кошки скребли. Бедняжка… Ни жизни нормальной, ни дома…

Она вытерла глаза тыльной стороной руки. Губы у нее тряслись – того и гляди, разразится рыданиями.

Услышанное поразило Кэти. Ей вдруг пришло в голову, что это, возможно, первая по-настоящему искренняя фраза, произнесенная Марианной.

– Это можно понять, – тихо сказала она. – Когда Ева в последний раз уезжала из дома, она сказала вам, намекнула хотя бы, что собирается делать? Куда направляется?

Марианна покачала головой.

– Может, она сообщила вам название магазина, который собиралась посетить? Или фильма, который хотела посмотреть? – Кэти достала список фильмов, демонстрировавшихся в кинотеатре «Голливуд». – Вот, взгляните на названия. Может быть, она упомянула хотя бы одно из них?

Марианна из вежливости взяла список, небрежно пробежала глазами его содержание, вдруг замерла и в ужасе посмотрела на Кэти. Потом ее скорбь, все это время пребывавшая в своего рода анабиозе, сдерживаемая присутствием полицейских и врачей, облаченных в свои официальные одежды, вновь и с еще большей силой пробудилась в ней. В следующее мгновение комната для допросов огласилась громкими, надрывавшими душу рыданиями.

Потребовалось несколько минут, чтобы она успокоилась, ее речь вновь обрела относительную ясность и стала доступна для переводчицы. Между тем та тоже прочитала список и побледнела.

– В чем дело? – спросила Кэти, обняв Марианну за плечи и вопросительно посмотрев на переводчицу. Женщина указала на тот раздел в списке, который был посвящен ретроспективному показу фильмов бразильского режиссера Глаубера Роша, задержав палец на названии его фильма 1970 года «Cabecas Cortadas».

– Ну и что? – сказала Кэти, тщетно пытаясь понять, к чему она клонит. Ей мешала сосредоточиться женщина-констебль, пытавшаяся помочь привести в порядок Марианну.

– «Cabecas Cortadas», – выдохнула переводчица, – означает «отрезанные головы».

Хелен Фицпатрик встала, когда они появились в приемной, и быстрым шагом прошла вперед, чтобы заключить в свои объятия всхлипывавшую Марианну. Потом она вопросительно посмотрела на Кэти.

– Думаю, сейчас ей лучше всего немного полежать, – тихо сказала Кэти. – Я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой. Надеюсь, вы за ней присмотрите?

Хелен согласилась:

– Пусть она пока побудет у нас в коттедже, а потом мы что-нибудь придумаем… Как там Сэмми?

– Неважно… У меня есть кое-какие дела, с которыми мне необходимо разобраться. Потом я вам позвоню.

После того как они уехали, Кэти вернулась в комнату для допросов и в коридоре встретила Брена, сжимавшего в своей большой руке хлипкий пластмассовый стаканчик с кофе.

– Как дела у Сэмми? – спросила Кэти.

– Брок уже дважды вызывал к нему врача. Сейчас от него и слова не добьешься. Такое ощущение, что он целиком ушел в себя.

– Мне кажется, что они с Евой ссорились из-за денег. Марианна отметила, что у ее хозяйки были экстравагантные привычки.

– Имеете представление, когда у них это началось?

– Нет. Марианна мало что смогла сказать. Но, боюсь, большего мы от нее сегодня не добьемся. Сейчас я отправляюсь беседовать с соседями. Хочу, чтобы вы знали, где меня искать.

– Брок попросил меня задержаться и допросить Келлера. Просто чтобы убедиться, что он никак к этому не причастен. Но я лично ставлю на парней, которые сейчас изучают списки пассажиров в аэропорту.