Пополам - Маша Трауб

работает, – сказал ему Антон, когда Георгий спросил, как прошла встреча с Юлькой и мамой. Они собирались вместе пообедать в кафе около школы.

– Что не работает? – спросил Георгий.

– Пап, скажи мне, объясни, почему все так произошло? – попросил Антон.

Георгий пожал плечами, мол, не знаю.

– Ты ничего не рассказываешь, почему я должен? – огрызнулся Антон и ушел в свою комнату.

Да, сын был прав. И оказался мудрее его, взрослого, отца. Антон хотя бы пытался сохранить связь с матерью, с сестрой. Георгий не мог и не пытался, откровенно говоря. С Аней уж точно. Он не был ей благодарен за то, что она стала его женой, родила прекрасных детей. Не уважал ее как мать своих детей, потому что она о них не заботилась так, как была обязана. Не потому что это требовали от нее Георгий, врачи или кого-то еще, а как мать, которая не может дышать, если плохо ее ребенку. Георгий миллион раз спрашивал себя – разве это правильно? Не ценить жену, близкого человека? Конечно нет. Должен был первым пойти навстречу, показать, что дорожит ею. Но ничего в его душе не переворачивалось, никакие поступки жены не вызывали в нем нежности или душевного порыва. Аня оставалась для него чужим человеком. Да и Антон с Юлькой, по сути, тоже. Он не чувствовал какой-то особой с ними связи, которую вроде как тоже должен был ощущать. Пусть не пуповину, но все же. Ответственность – да. Необходимость заботы – безусловно. Родительский долг – вне всяких сомнений. Это не обсуждалось. Но Георгий вынужден был признать – ничего большего. Или так ему казалось. Он просто не знал, где заканчивается ответственность и начинается любовь. Им движет чувство родительского долга или страх за детей? Он хочет, чтобы они были счастливы, потому что это его обязанность, или дело в той самой безусловной любви и связи – родителя и ребенка?

Он сделал бы все ради своих детей, чтобы они жили благополучной жизнью, ни в чем не нуждались. В лепешку бы разбился ради них. Ради этого работал, зарабатывал деньги. Да, Георгий видел в дочери, которая, как считалось, и по характеру становилась его копией, свои черты. Как видел в Антоне себя. Маленьким Антон больше был похож на мать, но с возрастом в нем стали проявляться отцовские черты – подбородок, походка, манера складывать руки в кулаки, поджимая большой палец внутрь, сутулость. Но почему Георгий не мог дать детям главного – душевной близости? Да, он, как мужчина, должен был защитить, выкормить, дать жизнь потомству любой ценой. А еще облизывать, обнимать, ласкать, сколько ни потребуется. В том же животном мире есть самцы, которые играют не меньшую роль в воспитании потомства, чем самки, – пингвины или волки. Пингвины высиживают яйца, волки охраняют, воспитывают, обучают. А еще лебеди – те еще папаши, образцово-показательные. У морских коньков беременным вообще ходит самец.

Георгий не знал, что такое любовь. Тем более инстинктивная, внутренняя. Он пытался объяснить это для себя. Например, ему нравились собаки и кошки. Он мог с удовольствием почесать собаку за ухом или погладить кошку, вскочившую на колени. Но знал, что это на короткое время – стоит лишь уйти, никогда о них не вспомнишь. Георгию никогда не хотелось завести домашнего питомца. Дополнительная ответственность? Наверное. Помимо человеческих врачей необходимость в ветеринарных? И это тоже. Когда Юлька просила завести собаку, Георгий сказал, что с ней некому будет гулять – он не может, мама не любит вставать рано утром, у Антона школа, Юлька еще слишком маленькая. Когда Антон просил завести кошку, Георгий ответил, что тогда в туалете станет пахнуть кошачьей мочой, все диваны будут подраны, а на вещах появится кошачья шерсть. Когда Антон упросил отца завести хотя бы аквариум и тот согласился, все закончилось плохо. У сына обнаружилась аллергия на корм для рыб. От аквариума пришлось избавиться, к облегчению Георгия. Была ли причина в ответственности, как объяснял себе он? Нет, конечно. Все дело было в прошлом, которое опять вставало перед глазами, преследовало воспоминаниями, не давало уснуть, мучило кошмарами по ночам.

Георгий помнил, как начал подкармливать собаку, живущую при детском доме, – Жульку. Она была ласковой, все время облизывалась, виляла хвостом, подставляла пузо, смотрела заискивающе. Но однажды повариха тетя Вера, прикормившая собаку, не появилась на работе. Воспитатели шептались, что Жулька укусила тетю Веру, и теперь та лежит в больнице. Ей будут делать сорок уколов от бешенства в живот. Антон тогда не спал ночами, представляя, как Жулька укусит его и ему будут делать уколы в живот. Сорок. Количество и место уколов его потрясли. Жулька бегала за ним, заглядывала в глаза, но он так и не смог ее покормить. Ни разу.

Так же было и с котом. Много позже. Антон уже родился, ему было года три. Соседка, та самая, которая не могла слышать плач младенца, уезжала на месяц на дачу – посадить помидоры, огурцы, картошку. Обещала привезти для Антоши домашних куриных яиц, гуся и трехлитровую банку меда с пасеки знакомого. А еще варенья и закруток – огурчики, помидорчики. Умоляла приютить на месяц старого кота Сему. На дачу ему, мол, никак нельзя. Почему нельзя, Георгий не помнил, но было сразу несколько веских причин. Кот спокойный, ласковый. Может, возьмете к себе? Георгий посоветовался с врачом, и та сказала, что никакого вреда для Антоши не будет, только польза. Георгий согласился. Семен действительно спал целыми днями, ходил только в лоток, мебель не драл, ел по графику. Позволял себя погладить, смешно урчал. Соседка вернулась, в знак благодарности навезла банок чуть ли не на год вперед, а буквально через несколько дней Семен вцепился в ногу любимой хозяйки когтями и зубами. Подрал так, что бедная женщина еще несколько месяцев ходила с перебинтованной ногой. Следы от укусов и царапин никак не заживали. В ветеринарке кота порекомендовали усыпить, на что соседка согласилась. Почему Семен так себя повел, никто объяснить не мог. Вроде как отомстил за то, что его оставили с незнакомыми людьми, пережил стресс и выместил его на хозяйке.

Так бывает и с людьми. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Годами могут быть приветливыми, доброжелательными и вдруг в один момент подрать душу другого человека так, что проще усыпить отношения, дать им умереть, чем спасать.

Георгий чувствовал, что Аня, его жена, мать его детей, такая же, как домашние животные – любимые, родные, но вдруг впивающиеся в ногу или в руку. Калечащие. Так