Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой

Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь ипривести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантовпоскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову,Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским ипьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом ссобой и начал спрашивать:

— Вы казак?

— Казак-с, ваше благородие.

«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il setrouvait, car la simplicite de Napoleon n`avait rien qui put reveler a une imaginationorientale la presence d`un souverain, s`entretint avec la plus extremefamiliarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества,в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого,что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя,разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] — говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийсяпьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен вдеревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами.Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которыесчитают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужитьвсякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, вособенности тщеславие и мелочность.

Попав в общество Наполеона, которого личность он оченьхорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался отвсей души заслужить новым господам.

Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствиеНаполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра срозгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его нивахмистр, ни Наполеон.

Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое изэтого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские,победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.

Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видятхитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.

— Оно значит: коли быть сраженью, — сказал он задумчиво, — ив скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самогочисла, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.

Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avanttrois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plustard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет преждетрех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает чтослучится». ] — улыбаясь передал Lelorgne d`Ideville. Наполеон не улыбнулся,хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себеэти слова.

Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал,притворяясь, что не знает, кто он.

— Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да обнас другая статья… — сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил вего словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону безокончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissantinterlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественногособеседника. ] — говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеонобратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведетsur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, скоторым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император,который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.

Известие было передано.

Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, ичто Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчасже притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо,которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l`interprete deNapoleon, — говорит Тьер, — avait-il parle, que le Cosaque, saisi d`une sorted`ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constammentattaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu`a lui, a traversles steppes de l`Orient. Toute sa loquacite s`etait subitement arretee, pourfaire place a un sentiment d`admiration naive et silencieuse. Napoleon, apresl`avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu`on rend auxchamps qui l`ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, какказак, охваченный каким-то остолбенением, не произнес более ни одного слова ипродолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до негочерез восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и замениласьнаивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказалдать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям. ]

Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занималаего воображение, a l`oiseau qu`on rendit aux champs qui l`on vu naitre [птица,возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то,чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно сним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось емунедостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявшийв отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшегов Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку поокрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.

Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думалкнязь Андрей.

После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бывдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их инаписал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом имнамерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться,предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты ЛысыхГор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов,и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.