Амиль. Сделай меня... своей - Лена Голд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сейчас ты затыкаешься и слушаешь меня, понял? — повышаю голос и тянусь к карману, из-за чего Егора чуть приступ не хватает.
Он совсем придурок или у страха глаза велики? Я что, похож на отморозка, который устроит стрельбу или поножовщину в ресторане, когда несколько десятков людей видели, как мы вместе выходили.
— Твоя сестра, — начинаю, достав телефон, — на протяжении невыносимо долгих для нее лет страдала из-за тебя. Потому что ты, — тычу в него пальцем, — сопляк, который не может ответить за свои поступки или включить мозги.
— Что? — не понимает он. — Не знаю, что сказала эта… — осекается под моим взглядом. Пусть только попробует назвать Ксюшу словом, которое мне не понравится. — Ксения, — поправляется.
— Мне не надо ничего говорить, я все сам вижу. Тебя подставили, придурок, а ты повелся, как полный лох.
Включаю видео и поворачиваю смартфон экраном к этому недоумку. Сразу он кривится. Конечно, неприятно. А потом его глаза распахиваются от удивления.
— Но, — еле выдавливает из себя. — Как же?..
— Подставил тебя такой же урод, как и ты сам. А Ксюшу тобой шантажировал, — говорю, наблюдая за реакцией.
— Нет, — качает он головой. — Нет же.
Конечно, лучше поверить в то, во что хочешь. Интересно, хоть немного чувство вины его сейчас накрыло?
Подхожу к растерянному Егору и хватаю его за воротник, встряхиваю.
— Да, дорогой, да. И ты понимаешь, насколько виноват? Так что готовься в ногах валяться у своей сестры.
Такая перспектива Егору, судя по всему, не нравится. Он снова пытается борзеть.
— Не верю. Она бы на такое не пошла, — уверенно говорит, немного придя в себя.
— Нет, парень, ты меня бесишь, — качаю головой и, отпустив воротник этого недоумка, с размаха бью кулаком в лицо.
— Твою же! — зажимая нос, визжит и собирается, кажется, ещё что-то сказать, но кровь попадает ему в рот.
— Маму не трогай, это тебе за неуважение к старшим.
Бью ещё, на этот раз рассекая скулу. Егор оказывается на полу, и пнуть бы его ещё ногой в ребра, но хватит. Ксюша вряд ли оценит, если узнает.
— Ой, — стонет Егор, кажется, что сейчас заплачет.
Хиленький он какой-то, с двух ударов лег.
Я опускаюсь на корточки и говорю:
— Все тайное рано или поздно становится явным. И ты пожалеешь, что сейчас не поверил мне. Поэтому придется тебе гнить в тюрьме. Не волнуйся, такая добрая душа, как Ксюша, будет единственной, кто станет тебе носить передачки.
Тупой идиот, черт возьми! Конечно, лучше пусть сестра будет продажной стервой, чем признать свою никчемность.
Поднявшись, отряхиваю руки и иду на выход. Администратор с мамашей стоят в холле, наверняка и слышали стоны Егора, но вмешаться не спешили.
Отсалютовав им, покидаю ресторан. И как с такими родственниками Ксюша осталась светлой и доброй?
Хочу скорее к ней. Завтра опять с самого утра дела и дела, поэтому нельзя терять ни минуты.
Хотя что уж лукавить? Мне, кажется, ее всегда будет мало…
Глава 26
Ищу в бардачке салфетки, прижимая телефон плечом к уху. Не хватало ещё, чтобы Ксюша заметила кровь на костяшках, когда я домой вернусь. Нельзя ей сейчас нервничать.
— Слушаю, — наконец-то раздается в трубке голос Мариба, когда я уже собираюсь отключиться.
— Где тебя носит? — недовольно спрашиваю, вытирая небольшой подсохший развод.
— Я не человек, что ли? — тут же возмущается друг.
— Ладно, не кипятить, — сбавляю обороты. — С одним придурком я уже пообщался, на очереди второй. Надо где-то его выловить, вряд ли мое сообщение в стиле "уважаемый ублюдок, не мог ты приехать в одно прекрасное место на встречу со мной" возымеет эффект.
— Сколько сарказма, — усмехается Мариб. — Если ты заявишься к нему домой, он вряд ли тебя пустит. Так что этот вариант отметаем.
Люблю я своего друга и его логические цепочки. Но я тоже так умею.
— В офис тоже не сунуться, — говорю, комкая салфетку в руке. — Там, вероятнее всего, полно охраны.
— Согласен. Тогда я сейчас поищу варианты.
— Ищи, друг мой. Ищи.
Бросаю телефон на пассажирское сиденье и завожу машину. Ублюдок не так прост, как этот недоумок Егор. Но и с ним справлюсь, чтобы Ксюша спокойно могла спать по ночам, не вздрагивая от каждого шороха, и ходить по улицам, не оборачиваясь. Да и вообще я за справедливость. А за столько лет издевательств над Ксюшей расплатиться надо.
Сжимаю руками руль, мысленно матерюсь, глядя на окна дома. Надо успокоиться, прежде чем заходить.
— Осталось совсем немного, — говорю сам себе, выходя из машины.
Ксюшу нахожу на кухне в одиночестве. Она, кажется, даже не замечает моего присутствия. Сидит, уставившись в чашку с чаем, и мешает его ложкой.
И что у нас опять случилось? Неужели снова тетушка?
— Ксюш, — зову негромко, но цветочек не реагирует, и тогда я повторяю громче: — Ксюша!
Вздрагивает, оставляет ложку наконец-то в покое и поднимает на меня глаза. Лёгкая улыбка при виде меня, и глаза даже загораются.
— Амиль…
— Что случилось? — спрашиваю, присаживаясь на корточки возле девчонки и взяв ее руки в свои. Она молчит, и я предполагаю первое, что приходит в голову: — Тетя?
— Нет-нет, — поспешно отвечает она. — Просто… — отводит взгляд, а я снова готов порвать любого, кто хоть слово не так ей сказал.
— Просто? — тороплю ее.
— У Егора сегодня День рождения, — выпаливает на одном дыхании и поясняет: — Это брат мой. И я вот думала, поздравить его или…
— Или, цветочек, или, — перебиваю, поднимаясь. — Хочешь, чтобы тебя опять расстроили? Тебе нельзя. Нам же нужен здоровый и спокойный малыш, — сбавляю обороты, переключаясь на другую тему.
Ксюша улыбается и машинально кладет руку на живот, отвечая в той же манере, что и я:
— А если у него будет твоя вспыльчивость и несдержанность?
На секунду задумываюсь и хочу сказать Ксюше то же самое, что