Охотник на шпионов - Владислав Морозов

И почти сразу же по обеим сторонам дороги начала попадаться наша битая техника – явный признак уже состоявшегося разгрома. Слава богу, колеи были свободны – здесь уже явно ездили до этого и, похоже, местами даже успели растащить и растолкать в стороны то, что было подбито или брошено. Хотя что толку, что проезд свободен? Машины и броня только загораживали обзор, при том что толстенные деревья и без того тянулись всего метрах в пяти от дороги – прячься за любой елью и пали в упор, не промажешь. Собственно, финны на этой войне в основном этим и занимались. Помнится, в Красной армии ходила такая расхожая легенда о финских «кукушках», которые сидели чуть ли не на каждом дереве, то ли пристегнувшись к стволу поясным ремнем, то ли еще как-то. Однако сами финны вспоминали, что действительно проявляли в снайперском деле немало разных извращений, но вот на деревьях отнюдь не сидели. Они же не совсем идиоты – залезать или слазить с дерева, да еще и в зимнем обмундировании, мягко говоря, тяжеловато. Похоже, наших дедов тогда ввели в заблуждения оборудованные финнами на некоторых деревьях Карельского перешейка одно-двухместные деревянные площадки, только предназначались они вовсе не для стрелков, а для наблюдателей с биноклями, поскольку, как правило, располагались такие площадки в заранее разведанных и пристрелянных секторах.

На всякий случай, я коснулся «СНА», но вокруг не было никаких тепловых отметок, только одно мертвое железо и лес. Во всяком случае – пока. Н-да, выведи они сюда к дороге взвод, да еще и при поддержке минометов – и нам точно кирдык. Хотя вряд ли у финнов есть переносные портативные рации (такое в 1940 году было даже не у всех больших армий) и тесное взаимодействие пехоты с минометчиками у них вряд ли отработано. Не станут же они, в самом деле, бегать с катушкой телефонного провода за плечами по зимнему лесу? Да и не предназначены минометы для стрельбы по движущимся целям, если только у них эта сраная дорога заранее не пристреляна. Но против этого говорило отсутствие вокруг каких-либо воронок. Тут всю нашу технику явно били методом банального расстрела в упор, с применением максимум ПТР, зажигательных бутылок и противотанковых гранат.

Слева от нашего танка промелькнул сначала занесенный снегом, тентованный грузовик «ЗиС‐5», потом довольно редкий зверь в частях РККА – автоцистерна на шасси «ГАЗ-Гастингс», дырявая словно дуршлаг, но не сгоревшая. То ли в ней везли не бензин, то ли она изначально была пустой.

Потом мы проскочили еще один сгоревший «ЗиС‐5», лежавший на обочине практически на боку. Судя по положению машины и ее сильно помятой задней части с треснутым бортом, грузовик, скорее всего, столкнули с дороги танком. Рядом с ним, у самой кромки леса, мелькнул косо торчащий из снега торс замерзшего мертвого человека в шинели и буденовке (издали я сначала принял его за пень хитрой формы), далее, чуть в стороне, я успел заметить чью-то торчащую из снега ногу с подошвой ботинка и размотавшейся обмоткой – при этом самого тела покойника под настом видно не было.

Дальше навстречу нам попался густо заметенный снегом (выглядевший как сугроб с торчавшей из него пушкой и арматурой поручневой антенны) «радийный» однобашенный Т‐26 образца 1933 года с перебитой, далеко размотавшейся назад правой гусеницей. Метров через пятьдесят впереди него осел в снег сгоревший дочерна маленький Т‐38, потом на другой стороне дороги показался еще один съехавший с дороги и уткнувшийся лобовой броней в сосну аналогичный Т‐26, уже не столь заснеженный, с открытыми настежь люками и повернутым пушечным стволом строго в корму башней. На этом танке никаких видимых повреждений я не разглядел.

Потом мы проскочили еще две не имевшие видимых повреждений полуторки, с открытыми дверцами кабин и откинутыми вниз бортами пустых кузовов. Дальше я увидел скорлупу сгоревшего округлого кузова автобуса «ЗиС‐16». Еще через сотню метров у дороги обнаружилась лежащая на боку «трехдюймовка» с передком, но без лошадей в упряжке, за ней – скособоченный, фундаментального вида трактор «Сталинец» С‐60, почему-то застывший задом к дороге, и несколько телег, некоторые с очень давно убитыми лошадьми в оглоблях. На обочине, рядом с подводами, смутно просматривалось еще несколько заледеневших трупов в серых шинелях. Н-да, похоже, господа финны развернулись тут всерьез.

И самое главное – вся эта печальная махинерия была скучена на отрезке дороги длиной всего в два-три километра. Могу себе представить, что творится дальше, там, где финны окружили действительно крупные силы РККА, к примеру, ту же 18-ю стрелковую дивизию…

Воздвиженский, видимо, на всякий случай, медленно ворочал башней с тонким пулеметным стволом туда-сюда, и из открытого люка временами был виден верх его головы с настороженными глазами и шлемофоном. Лучше бы он закрыл люк – этак его запросто мог чпокнуть снайпер. Хотя, с другой стороны, для танкиста открытый люк – это всегда лишний шанс на спасение.

– Внимание! – услышал я в какой-то момент тихий голос сидящего рядом Смирнова.

Я коснулся перчаточными пальцами пластыря на виске, снова включив «СНА», но в первый момент ничего опять не увидел.

– Что там? Где? – спросил я его.

– Впереди, на левой стороне, товарищ командир, – сказал Кюнст и добавил: – Только тихо, без резких движений!

– Кажется, впереди засада! – громко сказал я Воздвиженскому, на всякий случай стукнув по броне. По его лицу было видно, что он сразу нешуточно напрягся.

– Скажите мехводу, чтобы не снижал скорость. Если по нас начнут стрелять – пусть прибавит. А если стрелять не начнут – притормозите там, где я скажу, и мы соскочим. Обратно за нами не возвращайтесь и нас не ждите. Я очень надеюсь, что сейчас мы все-таки не ввяжемся в серьезную перестрелку и быстро догоним вас на пикапе. Главное – сообщите там, впереди, соседям, чтобы не вздумали стрелять по нас!

Услышав эти инструкции, Воздвиженский нырнул в башню, честно пытаясь воспроизвести мои последние реплики в режиме попки-дурака. В ответ на что мехвод прогундел, что он и так все слышал. Ну и ладушки.

– Скажешь, где лучше соскочить, – сказал я Смирнову. Он кивнул.

В этот момент мой «СНА» наконец начал что-то видеть. Не слишком близко, метрах в пятидесяти от обочины дороги, строго по нашему левому борту, за деревьями, обозначились красные контуры человеческих фигур. Их было мало, всего трое или четверо, они не двигались и не стреляли.

Раз при нашем появлении молчат – значит, стрелять вряд ли будут. Конечно, можно предположить, что они ждут идущий за нами пикап, но и это не факт, скорее уж просто наблюдают. Возможно, вообще нет смысла слезать с брони? Нет, все-таки в любом случае стоило их немного пугануть, чтобы их шкурный интерес к нам возрос.

Мы поравнялись с сидящими в засаде финнами, потом красные отметки ушли за корму Т‐37, но они все так же не двигались и не стреляли. Проехав еще около сотни метров, до места, где дорога слегка поворачивала, я практически перестал видеть место, где затаились финны. Ну а раз мы их не видим – они нас и подавно.

– Здесь, – сказал Смирнов, словно прочитав мои мысли. – Или все-таки не будем ничего предпринимать?