Восставшая из пепла - Сергей Анатольевич Шаповалов

Путник опустил взгляд на тлеющие угли, сдвинул брови, пытаясь, все хорошенько припомнить.

– Давно это было, – начал он свой рассказ, – так что, может, где-нибудь ошибусь. Я шел из Ашшура в Ниневию по берегам благодатного Тигра. В этой местности живет приветливый трудолюбивый народ. Земледельцы там, как и везде, бедные, но гостеприимные. Они работают с утра до ночи, чтобы прокормить свои семьи. Большую часть урожая у них забирают землевладельцы и храмы. Я ходил от селения к селению, помогал больным, слушал рассказы стариков, рассказывал сам.

Как-то утром я заглянул в небольшое селение. Все жители были встревожены. Множество воинов и колесниц увидел на площади у храма. У одного старика узнал, что здесь остановились охотники правителя Ассирии. У старшего охотника случилось несчастье: раненый лев в бешенстве опрокинул колесницу, в которой находился один из его сыновей. Мальчик сильно разбился и, наверное, скоро умрет.

Я подошел к одному из слуг и представился лекарем. Меня немедленно провели в дом наместника. Бедный юный охотник! На него невозможно было смотреть без содрогания. Ему исполнилось лет двенадцать. Он лежал без памяти, истекая кровью. Невежественный местный брадобрей пытался оказать помощь. Рука в плече выбита, голова вся в ушибах, лицо оцарапано. Хорошо еще, что он носил легкий шлем, иначе, падая, проломил бы голову о камни. Вдобавок лев ударил его в грудь лапой, сорвал кожаный нагрудник и оставил на теле глубокие раны от когтей.

Старший охотник рыдал. Старшие сыновья, как могли, утешали отца. Я отослал брадобрея читать заклинания, а сам приступил к делу. Сначала, вправил мальчику руку, прижег раскаленным металлом раны, наложил повязки с лечебными травами. Кровотечение остановилось, но в сознание привести мальчика мне не удалось. Всю ночь он бредил. Тело его горело. Я поил больного отварами из трав, натирал лечебными мазями, шептал заклинания. Но ушиб головы был слишком сильный, да и крови он потерял много. Надеяться оставалось только на богов, да на сильное молодое тело. Через два дня жар начинал спадать. Болезненная бледность разлилась по лицу. Наступал момент, когда он должен был либо умереть, либо выжить.

Охотники уехали. Им надо было спешить ко двору правителя. Мальчика оставили с пожилым слугой и двумя телохранителями. Старший охотник обещал засыпать меня золотом и серебром, если я спасу его сына. Больно и странно было видеть слезы на мужественном лице бесстрашного воина.

– Мальчик умер? – спросил нетерпеливый Хемиша и вздрогнул, испугавшись собственного вопроса.

– Нет. Юное сильное тело победило смерть. Я выходил его. Через неделю он открыл глаза. Первое, что произнес мальчик едва окрепшим голоском, был воинский клич: «Улу-ра-ра»

– Это боевой клич наших племен! – встрепенулся Хемиша.

– Да, да. Он после объяснил мне. А тогда он очнулся, взглянул своими ясными глазами на мир и еле слышно сказал: «Улу-ра-ра!». Сперва я подумал, что он очнулся перед смертью. Бывают такие проблески сознания у людей, готовых покинуть наш мир. Но вскоре румянец заиграл на щеках. Мальчик начал поправляться, да так быстро, что через несколько дней мог уже сидеть.

Но валяться без дела и глядеть в потолок он долго не мог и начинал скучать. Ему хотелось бегать, скакать на коне, править колесницей, стрелять из лука, ведь он был настоящим воином. Не зная, чем его занять, я рассказывал о странах, в которых побывал, а он слушал внимательно, раскрыв рот от удивления. По его просьбе, мне приходилось во всех подробностях описывать все чудеса, что встречал на своем пути. Скоро мой больной сильно привязался ко мне. Он оказался добрым и смышленым, уважал старших и никогда не обижал слабых. В очередной долгий вечер, когда слуг отпустили отдыхать, я, как всегда, сел рядом на его постель и поделился мыслями: куда скоро мне предстоит отправиться. Когда же я сказал, что хочу пройти земли Хатти, от Бычьих гор до Великого моря, он сразу изменился, сделался грустным. Я испугался за его здоровье – любое волнение могло привести к обострению болезни – и попросил открыть причину печали. Он долго молчал, но, видя во мне друга, рассказал свою историю.

Поведал мне, что приходится приемным сыном старшего охотника. На самом деле его еще маленького украли или увели из родного дома – он точно не помнил. С торговцами живым товаром он попал в Ассирию. Ребенок был здоровым и крепким. Его поместили в специальный лагерь под Ниневией. Там, из таких, как он, мальчишек готовят будущих телохранителей правителя. Их называют «Бессмертными». Детей скупали у торговцев рабами и отправляли в это страшное место. Они жили в ужасных условиях: спали на земле, кормили их мало, вместо одежды давали кусок материи, при этом, постоянно заставляли бегать или таскать тяжести. Выживали только самые сильные. Выживших переводили в другой лагерь. Там их откармливали и обучали воинскому искусству. С помощью кнута и палки из детей выбивали всю память, убивали жалость и сострадание к ближнему. На свете нет ожесточеннее человека, чем тот, кто забыл свою мать и своего отца, кто не помнит своей родины. Нежных любящих родителей заменяют наставники со звериными лицами, которые не выпускают хлысты из рук. Отчий дом – лагерь, в котором они воспитываются. В конце концов, из них получаются каменные болваны без сердца. Им все равно, кого прирезать: свинью или человека. Они не страшатся ничего. Могут, по приказу своего повелителя броситься с голыми руками на целое войско. Могут отрубить голову женщине или ребенку, а через мгновение забудут об этом. Совесть их не гложет. Верят ли они в Богов – не знаю. Но, по-моему, Бог у них один – властитель Ассирии. Им не нужно ни золота, ни женщин. Им нужен меч, да поле боя. Они не умеют пахать и сеять, ходить за скотом, охотиться. Все их умение сводится к одному – убивать. Теперь понимаешь, куда он попал? Может быть, из этого чудесного мальчика и вышел бы отличный «Бессмертный»; может, он дослужился бы до тысячника, если бы не один случай.

Как-то раз, старший охотник с сыновьями проезжал мимо лагеря «Бессмертных». Он решил, ради забавы, поглядеть на будущих телохранителей правителя. Старшего охотника подвели к обшитому вольеру, где содержали как зверей десятка два маленьких мальчишек, недавно приобретенных на невольничьем рынке. Голодным, отощавшим детям бросали куски лепешек. Со звериной жестокостью они дрались за хлеб, рычали, царапались, кусали друг друга.

– А почему вон тот кучерявый волчонок не дерется? Спросил старший охотник, указывая на мальчика, одиноко сидевшего в углу и не принимающего участие в драке.