Морская крепость - Андрэ Нортон

Уна поняла его мысль.

— Похоже, зима в этом году будет ранней и суровой. — Да.

— Если война затянется…

— Я не намерен её затягивать, — чуть резко прервал её Тарлах.

Но тут же взял себя в руки.

— Прошу прощения, леди. Успокойся, по крайней мере, на этот счет. Если все пойдет хорошо, мы договоримся с Рейвенфилдом до того, как Ледяной Дракон начнет кусать понастоящему.

Он повернул голову и серьезно посмотрел на мрачные утесы.

— А теперь приготовься, миледи. Скоро мы нападем.

Когда небольшой корабль бесшумно приближался к смертоносной бухте, оба предводителя армии Морской крепости стояли на палубе.

Сердце Тарлаха сильно билось, как всегда перед битвой; он молча молился, как человек, которому вскоре предстоит оказаться в Залах Доблестных. Еще несколько минут. Совсем немного…

Неожиданно показался хорошо знакомый отрог, закрывающий бухту, показался только его кончик, но Тарлах сразу его узнал. И не скоро забудет.

Снизу поднимались фальконеры и члены экипажа. Работая молча, они освободили шлюпку, которая лежала на палубе «Крачки», как большая раковина, и опустили её в море. Она пойдет за кораблем, высадит воинов, которые должны захватить берег и утесы, пока «Крачка» будет сражаться с грабителями.

Уже наступил вечер, и под темнеющим небом океан казался серым. Тарлах успокаивал себя тем, что нужно острое зрение сокола, чтобы заметить два маленьких судна. Самая большая опасность в том, что их могут заметить на фоне неба, но даже этот риск уменьшили, сделав паруса пятнистыми.

Хоть день и закончился, света было ещё достаточно, чтобы рассмотреть крохотный залив.

Ничто не преграждало вход в него: «Звезда Диона» исчезла, словно никогда не существовала.

Командир видел, что видимой преграды на пути в бухту нет. Но Колыбель существует, и мрачная угроза ждет под водой следующую жертву.

Он невольно вздрогнул. При таком высоком приливе, как сейчас, даже рябь не выдаст самому опытному глазу эту опасность.

Но Тарлах недолго думал об этом природном препятствии. Это забота моряков. А ему предстоит другое дело.

Корабль грабителей бросил в заливе на ночь якорь. Он в самой середине гавани, паруса его свернуты. На палубе несколько человек, они двигались спокойно, явно не ожидая опасности ни от природы, ни от людей. Остальные, вероятно, внизу. На берегу никого нет. Песок почти залит приливом, и Тарлах не думал, что у грабителей было убежище вверху, на утесах. Он не видел часовых и не ожидал их увидеть. Слишком безопасное и спокойное место, они привыкли к этому и не считали необходимым выставлять караул.

Рука фальконера легла на рукоять меча. Теперь они совсем рядом. Скоро ли их заметят?

Уже заметили! Один из моряков на палубе разбойничьего корабля неожиданно посмотрел в их сторону. Он словно не поверил своим глазам, но потом закричал, подняв тревогу.

К этому времени «Крачка» уже вошла в пролив и расположилась параллельно Изголовью.

У Тарлаха пересохло во рту. Пройдет ли корабль? Этим курсом шел грабитель, но корабль Морской крепости больше, у него глубже осадка.

Захваченные врасплох пираты пытались подготовить свой корабль к бою, но нападение произошло очень быстро. Они даже не успели поднять якорь.

Тарлах слишком хорошо помнил меткость лучников грабителей. Их в первую очередь уложили его собственные лучники, затем корабли подтянули друг к другу, и фальконеры перепрыгнули на палубу врагов.

Сражение было яростным, напряженным, потому что грабители понимали, какая судьба их ждет, если они потерпят поражение, и Тарлах не преуменьшал способность Огина вести за собой людей. Он подбадривал их, и они сражались так, что лучше не могли бы.

Фальконеры вели бой, как привыкли, спокойно, жестко, уверенно, хотя вкладывали в него больше страсти, чем обычно. Преступления грабителей были для них особенно отвратительны. Им часто приходилось плавать на кораблях, и все они считали своим личным долгом отомстить за «Баклана» и за страдания своего командира.

Для Эльфторна ненависть,и жажда мести были на первом месте, но он не позволял им затуманить рассудок в своем стремлении уничтожить предателей, которые заманили и перебили весь экипаж «Звезды Диона».

Он в равной мере пользовался своим мастерством и огромной силой. Тарлах видел, как он пронзил мечом противника, высвободил лезвие и отбросил тело в сторону.

Это был один из немногих случаев, когда командир смог наблюдать за своими солдатами. Он первым перепрыгнул на палубу противника и оказался в самой гуще его защитников. Ему удалось на мгновение отвлечь внимание от своих товарищей, и те сумели добраться до цели почти беспрепятственно, но самого его окружили, и ему пришлось очень туго.

Положение Тарлаха становилось все хуже. Его окружили плотным кольцом опытные бойцы, и его товарищи не могли прорваться к нему. Грабители понимали, что надеяться могут только на взаимную поддержку, и отчаянно сопротивлялись попыткам разделить их на мелкие группы и потом уничтожить. Их решимость не оставляла Тарлаху надежды на передышку. Он даже не надеялся уцелеть.

Секунды превращались в минуты, помощь не приходила, и его положение становилось безвыходным. Никто не может защищаться одновременно со всех сторон, и Тарлах понял, что скоро ему конец.

Он отразил удар справа. Меч миновал грудь, но задел предплечье. Мгновение спустя он почувствовал удар в спину. Удар скользящий, отраженный кольчугой, но Тарлах потерял равновесие и на несколько мгновений оказался беззащитным перед противником спереди.

Грабитель бросился на него, но волчья улыбка торжества тут же сменилась криком ужаса и боли: на него набросился сокол, который стал рвать лицо и глаза, и жертва птицы в следующий миг рассталась с жизнью под ударом меча фальконера.

Неожиданно давление на него ослабло. К Тарлаху пробились Эльфторн и Бреннан. Моряк и мечом, и своей огромной силой сметал врагов перед собой.

Командир получил возможность осмотреться. Он искал того единственного человека, которого просто обязан убить.

Скоро он его увидел и стал пробиваться сквозь окружающую лорда Рейвенфилда толпу.

Огин был отважным и искусным мечником, несколько воинов пали от его руки, прежде чем командир наемников пробился к нему и бросил вызов.

Огин не знал, кто перед ним. Он не подозревал, что кто-то на «Баклане» спасся, и, подобно большинству, не отличал одного фальконера от другого. Не узнал он в Тарлахе и воина, который сопровождал Уну в день их встречи вблизи Квадратной башни.

Но он сразу оценил неумолимую смертельную угрозу, которую представлял наемник. Увидел в этих полуприкрытых глазах свою смерть, и сердце его дрогнуло. Он почувствовал, что не выйдет живым из этого боя.