Донгар – великий шаман - Илона Волынская

Невидимого старика нигде не было видно. Самсай исчез.

– Вот Куль! – с досады охнул Пукы.

Новая затрещина обрушилась на него.

Белый встряхнул кистью и брезгливо поглядел на держащегося за щеку Пукы.

– Сколько в вашем обозе детей? – неприятным голосом осведомился он у тетки возле костра.

– Ну, так это… – Стряпуха нервно сглотнула, растерянно косясь то на Пукы, то на шамана, то на толпящихся вокруг родовичей. – Вот Нямка, значит… Еще внуков у меня двое… – Она снова поглядела на Пукы, не зная, считать его или нет. – Да младенцев штук десять…

– И все так же неправильно воспитаны, как этот? – поинтересовался шаман.

Пукы задохнулся: это он-то неправильно воспитан?

– Через каждое слово нижних духов поминают? – продолжал шаман.

– Так это… В дороге давно, – забормотала тетка. – От чэк-ная спасаемся… А шамана нашего еще в самом начале пути мэнквы съели. Отошел снег желтеньким сделать – а его ам! Одни торбоза и остались! Где ж детям хорошего набраться?

– Чэк-най – не оправдание, – плавным мановением руки отмел все ее возражения Белый шаман. – Волей Голубого огня и заботами Снежной Королевы и ее Советника все дети Сивир-земли должны получать правильное начальное образование под руководством шамана! И вот что получается, когда законами пренебрегают! – шаман простер руку к Пукы. – Раз у вас нет своего шамана, образованием ваших детей займусь я! Ешьте, устраивайтесь. – Шаман окинул расположившихся у костров обозников пронзительным взглядом. – И я жду ваших детей у себя в чуме! Будут заниматься вместе с детишками стражников! – И, величественно стряхнув с рукава мелкие осколки миски, он удалился.

– Вот же Куль! – вполголоса выругалась ему вслед стряпуха. – Забота, понимаешь, Снежной Королевы… Лучше б она стражников прислала – мэнквов гонять, пока они нас всех не поели, да еды какой, пока мы с голодухи друг друга тут есть не начали…

– У Снежной Королевы забот много – вся Средняя земля! – с возмущением повторил Пукы слова жрицы. Да этих «поросюков» всех надо к шаману на выучку! – и голодухи у вас никакой нет – вон, мясо в котле!

Из-под котла выскочил человечек в сапфирово-огненной парке. Трескучим, как костер, голосочком насмешливо произнес:

– А они мэнква сварили! Тебя им накормят – и сам людоедом станешь! – и нырнул обратно в костер – только искры сыпанули во все стороны.

Ай-ой! А ведь Пор – у них и правда людоеды в предках! Пукы поглядел на тетку, на Нямь – алые точки плясали в их глазах. Верхняя губа тетки приподнялась – из-под нее блеснули желтые клыки!

– Ням-ням, – утробно проворчала девчонка. – Ням-ням!

Дико вскрикнув, Пукы метнулся прочь от костра. Сзади послышался дробный топот ног. Он глянул через плечо – сверкая во мраке Ночи, яркие точки алых глаз стремительно настигали его.

– А-а, она за мной гонится! Нямь! – Пукы нырнул в просвет между домами, слепо понесся, сам не зная куда… К шаману! Надо бежать к Белому! Рассказать! Он остановился. Но разве шаман его теперь послушает? Разве поверит? После того как он Самсая с Кулем помянул?

Невдалеке послышался звонкий перестук молота. Пукы огляделся. Кузница! Там Голубой огонь пылает в горне, там кузнец – а кузнец, он иногда не хуже шамана помочь может! Пукы рванул со всех ног. Из кузницы пыхало жаром, из верхнего отверстия сыпались искры, а сквозь приоткрытую дверь валил темный дым. Мальчишка нырнул в этот дым, как в детстве бросался маме навстречу – помогут, укроют, защитят…

Пукы судорожно закашлялся, из глаз его брызнули слезы: дым невыносимо вонял и ел глаза. Сквозь него слышался стук молота – быстрый, частый, веселый, будто прячущемуся в глубине кузнецу вовсе не мешала клубящаяся вокруг едкая гадость. Наоборот, звонкий молодой голос даже напевал в такт ударам:

Закаливать железо мы научились.

У подножия горы Сумэру, у хозяина вселенной,

Как молоко, белым песком

Ковать железо научились…

Пукы вытянул руки – ладони мгновенно утонули в клубящемся дыму – и пошел на голос. Тот, казалось, приближался. Молоточек стучал уже совсем близко – еще шаг, и мальчишка увидит кузнеца, расскажет ему свою беду, посоветуется… Голос вдруг зазвучал справа, словно певец резко отпрыгнул в сторону:

Научил нас этому искусству

Один из сорока четырех тэнгриев

Борон хара тэнгрий…

Пукы остановился, вслушиваясь. Ошибся, наверное, мудрено не ошибиться – и повернул на голос.

– То не наша сила и умение… – голос снова сместился – теперь он звучал слева.

Да что такое? Пукы опять повернул… Сквозь дым проступило что-то большое…

Голос – теперь он раздавался за спиной – пропел:

То деяния черных кузнецов,

семи сыновей Хожироя!

Пошатнувшийся Пукы с грохотом врезался в полку на стене. Какие-то железяки посыпались на пол, а Пукы очутился нос к носу с железной куклой. Это была самая прекрасная кукла, какую он когда-либо видел – на спине железной рыбы о тринадцати плавниках стояло восемь фигурок. Одна большая и семь поменьше. В искусно выкованных из железа руках они сжимали клещи, и молоты, и котлы. У ног их возвышалась крохотная наковальня.

Дым рядом колыхнулся, и из него вынырнул тот самый скуластый мальчишка, Хакмар, которого все называли мастером.

– Какого Эрлика ты тут шастаешь! – заорал он, и, кроме лютой злости, Пукы успел разглядеть в его глазах испуг. – Подслушиваешь?

– Я… Я кузнеца ищу, – пролепетал Пукы, мимолетно удивившись непривычному, нездешнему имени хозяина подземного царства. Кажется, Эрликом Куля на юге зовут…

– Я тут кузнец! Я! Ясно? – выпалил в ответ Хакмар, старательно и торопливо оттесняя Пукы прочь от полки с железными куклами.

– Да врешь! – мгновенно выпалил Пукы, глядя на скуластого презрительно. Он ведь заметил, как сквозь клубящийся дым проступает фигура кого-то взрослого.

Прямо за спиной у скуластого, медленно распрямляясь, как будто поднимая на спине гигантскую тяжесть, вставал громадный могучий мужик. Огромный молот возлежал у него на плече, а голову венчала трехрогая корона, сплетенная из настоящей железной проволоки. Коронованный гигант медленно положил руки на плечи Хакмара – тот даже не дрогнул, словно и не почувствовал. Серый дым раздернулся – как сдергивают платок. Пукы увидел еще семь таких же огромных фигур, удар за ударом – бах-бах-бах! – лупящих гигантскими молотами по наковальне, калящих клещи, раздувающих огонь.

На ладони нашей – волшебство-искусство,

В каждом пальце – сила превращений, —

уже на многие голоса грянула песнь.

И в такт ей яростное пламя полыхнуло в горне – Рыжее пламя! Повинуясь какому-то наитию, Пукы поглядел на полку. Спина железной рыбы пуста – восьми фигурок там больше не было!