Осада - Иван Алексеев

Это была затея Разика. Ни самому Михасю, ни кому другому ничего подобного и в голову бы не пришло. Когда к воеводе князю Шуйскому явилась депутация от горожан, только что закончивших строительство вала и частокола, и умоляла дать им оружие и разрешить встать в ряды защитников города, князь отвернулся к окну и стоял некоторое время, чтобы скрыть внезапно набежавшие слезы. Затем он обнял и расцеловал всех этих людей, буквально валящихся с ног, измученных многодневным круглосуточным трудом. Казалось, они и так уже отдали все силы на защиту родного города, но им и этого было мало, и сейчас они жертвовали на алтарь победы свои жизни.

– Терентий, запиши героев в ополчение и выдай им все лучшее, что осталось на оружейном дворе, – приказал воевода государеву дьяку и обратился к Разику. – А ты, сотник, со своими дружинниками обучи ополченцев строю и бою. У тебя на это будет всего день или два.

– Слушаюсь, воевода! – по-военному вытянувшись, наклонил голову Терентий Лихачев.

Разик, к удивлению воеводы, стоял молча, напряженно о чем-то размышляя.

– В чем дело, сотник? – нахмурил брови князь Шуйский. – Али мой приказ тебе не по нраву? Зазорно витязю на обучение мужиков время тратить?

– Никак нет, воевода, – Разик произносил слова медленно, с паузами, явно додумывая какую-то свою мысль. – Я полагаю ополченцев достойнейшими радетелями отечества. Только…

Разик замолчал, затем, видя нетерпеливый жест воеводы, глубоко вздохнул и произнес решительно:

– За два дня мы их владению мечом или копьем обучить не сможем! Не говоря уж об огненном бое. Чтобы в единоборстве фехтовальном ландскнехта одолеть, многолетние упражнения требуются.

– К чему ты клонишь, сотник? – гневно воскликнул князь. – Хочешь людей русских лишить их исконного права ополчиться за Родину?! Да и войско без подмоги предлагаешь оставить? И так один наш ратник против десятка королевских бойцов на стены выйдет!

– Никак нет, воевода! Я лишь говорю, что людей, к копью и сабле непривычных, даже рубить и колоть так, чтобы поразить противника, в латы закованного, научить невозможно! Не говоря уж о том, что сей противник стоять смирно и ждать, пока его заколют, не будет! Потому и предлагаю я ополченцев вооружить… дубинами! Колющий и рубящий удар нужно годами оттачивать, а уж дубиной-то врага огреть наши ополченцы смогут! Да, убить не убьют, но повалят! В бою на узком участке, каковой при штурме происходить будет, повалить противника наземь – вполне достаточно. Там уж его и затопчут, свои или чужие. Более того, для ландскнехтов дубины будут полной неожиданностью, как они говорят – сюрпризом. Королевские воины фехтовать против шпаги или копья приучены. А против палки они не бились никогда. Посему первоначально ландскнехты при виде ополченцев с дубинками смеяться начнут, то есть недооценят противника. А нам только этого и надобно!

Разик замолчал, переводя дух. Присутствующие, изумленные его речами, также хранили молчание. Разумеется, никто из них не мог знать, что спустя три века великий француз Дюма произнесет в своем гениальном романе устами их современников – королевских мушкетеров, следующие слова:

«– Теперь остается только узнать, что с Атосом, – сказал д'Артаньян…

– Неужели вы думаете, что с ним могло случиться несчастье? – спросил Арамис. – Атос так хладнокровен, так храбр и так искусно владеет шпагой.

– Да, без сомнения, и я больше чем кто-либо воздаю должное храбрости и ловкости Атоса, но, на мой взгляд, лучше скрестить свою шпагу с копьем, нежели с палкой, а я боюсь, что Атоса могла избить челядь…»

– Палка против клинка? – возмущенно вскинулся известный скептик князь Василий Скопин. – Ты смеешься над нами, господин сотник? Хочешь поставить мужичков на убой?

Князь только что собрался было возразить воеводе относительно раздачи оружия мужикам вообще, но высказывания Разика направили его желчь в другое русло.

– Никак нет! Наоборот, я предлагаю дать им возможность причинить наибольший урон неприятелю и уцелеть.

– А ты сам-то согласишься отбиться палкой от меча и копья? – ядовито поинтересовался князь Василий.

– Благодарю тебя, князь. Я как раз собирался предложить военному совету устроить прямо сейчас показательный поединок. Я выйду с палкой против умелого ратника, какового вы назначите, вооруженного мечом, копьем и облаченного в латы. И вы сможете наглядно увидеть те простые приемы боя, которым я со своими людьми берусь обучить ополченцев за два-три дня путем усердных упражнений. Основную ставку мы будем делать на неожиданность для противника, который с пренебрежением отнесется к вооруженным дубинками ополченцам и ощутит ложное чувство своего превосходства.

– Ну что ж, бояре, пойдемте во двор! – воевода решительно поднялся со своего места. – Князь Василий, прикажи вызвать со своего полка ратников для поединка, каковых ты сам полагаешь искусными бойцами. Пусть облачаться в брони…

– И в шлемы с забралом, – поспешно добавил Разик.

– …и в шлемы, – согласно кивнул воевода и направился к выходу из палаты.

Князь Василий сделал знак своему стремянному, и тот, выскользнув в боковую дверь, помчался исполнять приказание.

Князья и бояре спустились в небольшой внутренний двор, расселись на скамьях, расставленных полукругом вдоль стен воеводских палат.

– Дубинку-то где возьмешь, сотник? – обратился к Разику воевода.

– Да вот же, воевода, метла в углу стоит, от нее черенок возьму и обрежу на сажень.

Члены военного совета во все глаза наблюдали за действиями Разика, словно он являл им какое-то чудо.

Дружинник вынул из метлы черенок, обрезал его на нужную длину при помощи саперного ножа с пилообразной заточкой. Затем он отцепил от пояса саблю, вынул из кобур пистоли, Снял нагрудник и наручи, аккуратно сложил оружие и доспехи в сторонке на траве. Шлема сотник вне строя не надевал, был в обычном берете дружины Лесного стана.

– Сотник Разик к бою готов! – доложил он воеводе.

В это же время за теремом раздался топот копыт, храп осаженных на всем скаку лошадей и звон доспехов. Во двор, бряцая броней и оружием, вбежали двое спешившихся ратников из полка князя Василия, вытянулись перед боярами.

– Приказывай своим молодцам, князь Василий! – кивнул главному скептику воевода.

– Слушаюсь, князь Иван! Значит так, молодцы! Будете ты – мечом, а ты – копьем биться с поморским дружинником, – князь Василий указал на Разика. – Поединок, разумеется, потешный, но…

Князь замолчал и удивленно воззрился на снявшего доспехи и оставшегося в одном тонком зеленом кафтане Разика.

– Пусть рубят и колют всерьез, боярин! – разрешил его сомнения Разик. – Ежели и ранят невзначай – то будет моя печаль. Я же, в свою очередь, дубинкой буду лупить их во всю мочь, так что пусть забрала опустят и потом на меня, чур, не обижаются!

Они встали в центре двора друг напротив друга: ратник князя Василия в полных доспехах, с большой тяжелой саблей и леший с палкой от метлы.