Осознанная необходимость - Ирина Горбачева

— А ты умеешь? — спросил её Марек, улыбаясь.

— Что ты имеешь в виду любить или варить?

— И то и другое.

— Особенно варить. С пампушками? А как же, — всю оставшуюся дорогу они смеялись, шутили, и ей казалось, что Марек смотрит на неё больше, чем с симпатией.

Вскоре они въехали во Франкфурт-на-Майне. Высотки из затемнённого стекла, при въезде в город, отражали заходящее солнце. Оля, не переставая, задавала Мареку вопросы. Они остановились около какого-то учреждения, Марек, взяв барсетку, вошёл в здание, оставив Олю со своими грустными размышлениями.

— Это счастье не про меня.

Россия. Москва.

Мы слушали Рассказ Оли и видели, как ей приятны были воспоминания.

— Вскоре я убедилась, что это счастье, точно не про меня. Сестра нас встретила настороженно. Она, взрослая женщина и сразу поняла, что между мной и Мареком не просто симпатия. Я не раз замечала, как она замолкала при виде меня, как ругался с ней Марек. Пролетел, как один день месяц нашего знакомства. Мы очень привязались друг к другу, но как это и бывает, однажды, он уехал на несколько дней в Швейцарию по делам, а со мной «по душам» поговорила Эльза. Она кричала по-польски. Но слова «курва» и другие, мне были знакомы. Она сунула мне деньги на дорогу и на перекладных: сначала на электричке до Берлина, а оттуда уже на нашем составе, заплатив бригадиру поезда, я добралась, вся зарёванная и убитая до Москвы. Я ещё много раз ездила в Варшаву, но встречи с любимым, которых разлучили насильно, бывают только в кино. Марек не объявлялся, да и не мог объявиться.

Он не знал даже моей фамилии, не то, что адреса. Вскоре, я узнала, что жду ребёнка.

Любаша посоветовала присмотреться к моему одинокому соседу, который недавно вернулся из Штатов. И мы как-то быстро стали жить с Герой, работать вместе. Свой настоящий срок беременности я скрыла от Геры. Потом убийство отца. А после похорон, я сделала ремонт квартиры, и Гера посоветовал продать её и переехать к нему. После свадьбы и рождения сына мы некоторое время жили вместе. Но у Геры открылась деловая хватка и вскоре мы, продав его квартиру, купили две в этом престижном районе, в современном доме. Думали, сначала, что вторая квартира останется сыну, но поняли, что нам отдельно жить лучше, чем вести совместное хозяйство. Я переехала в эту квартиру, Гера приобрёл для меня салон красоты, так и жили. Марека он любил по-своему. Баловал его, настоял на дальнейшем обучении.

— Оля, а со своим Мареком тебе так и не удалось больше встретиться? — спросила я её.

— Удалось, — она вздохнула, — я долго себя сдерживала. Но несколько лет назад, я поехала во Франкфурт. Даже поселилась в его гостинице. Мне удалось узнать, что Эльза давно умерла. И Марека видела. Он меня не узнал. Да я и не пыталась быть узнанной. Изменился, конечно, возраст берёт своё. Но больше о нём я ничего не узнала. Немецкий не понимаю. Да и не к чему.

— Почему не к чему? Мне интересно, какой мой отец, — Марек вышел из своего укрытия и обнял Ольгу за плечи, — может и ему будет интересно встретиться со мной?

— Ты уже взрослый сын, волен поступать, как сам считаешь. А вот мне как жить дальше? Как пережить то, что отец мой был убийцей, а муж оказался убийцей отца.

Я не знала, как успокоить бедную женщину. Не всё нам дано знать, но, видно, всё ниспосланное нам судьбой мы обязаны пережить.

Пролетело лето. Хлопотное, грустное и счастливое. Лина с Александром вернулись в Южногорск. Операция на глаза была отложена на год. Лера радостная от наступивших изменений в облике и характере матери, летала на крылах влюблённости к Мареку. Она вернулась из своего города, куда ездила помогать Роме и его маме, в Москву, жила в квартире Валерия, поступила на подготовительные курсы в институт. Лерка, действительно подружилась с Машей. Часто бывая в её центре, она решила непременно стать психологом. Скоро мы с ней поедем в Ростов, где ей предстоит встретиться и познакомиться со своей ростовской роднёй. Потом мы встретимся с Наташей и Николосом, Линой и Александром, и Валерием в Краснодаре, куда нас вызывают, как свидетелей, там будет рассматриваться громкое дело об убийствах в Южногорске.

Мареку удалось съездить во Франкфурт-на-Майне и познакомиться со своим отцом. Лера рассказывала, что, делясь о встрече с ним, у Марека блестели глаза от слёз.

— Представляете, он вселился в гостиницу и несколько дней не решался спросить об отце у служащих. Хотя общаться ему с ними было намного легче, чем в своё время Ольге. Марек хорошо знает английский. И вообще, он у меня талантливый!

Германия. Франкфурт-на-Майне.

Увидев несколько раз в холле пристально смотревшего на него молодого человека, Марек — старший подошёл к нему и попросил разрешения присесть рядом.

— Вы не англичанин, хотя говорите по-английски, — скорее определил, чем спросил он молодого человека.

— Ещё в совершенстве я владею русским, — как можно безразличней ответил ему Марек — младший.

— Значит вы из России, — как-то грустно заметил пожилой, уже седой человек.

— Даже из Москвы. Вы же смотрели в компьютере журнал поступлений и вам, наверняка, знакомо моё имя.

Марек — старший, положил ладонь на колено сына, останавливая его от поспешных выводов.

— Да, я заметил, и как тебя зовут, и поинтересовался датой твоего рождения.

Кое— что, предположив, я сделал для себя вывод, что у меня в России может быть такой же сын. А теперь я уверен, что твою маму зовут Оля.

Марек — младший молчал, потому, что его горло сковала железная спазма. А Марек — старший, опустив свои локти на колени, закрыл лицо ладонями.

Они, молча, так и сидели некоторое время. Два взрослых человека, похожие друг на друга неуловимыми чертами лица, пока старший из мужчин не предложил пройтись по городу.

— Счастливей дней, чем те, которые мы провели вместе с Олей, у меня не было. Зная её жизнь, могу быть уверенным, что у неё тоже. Два месяца счастья. Когда я вернулся и не застал Ольгу, думал, что жизнь остановилась. Эльза мне пыталась что-то объяснить, поверь, я её не слушал. Я метался от своего дома, думая, что Оля, вдруг там появится, до Варшавы. Я ходил по рынкам, вокзалам несколько месяцев, надеясь на встречу с ней. Безрассудство. Мы не обменялись вовремя адресами, боясь разлуки, но уготовили этим себе душевную многолетнюю пытку. Я не мог найти её и в России, однажды поехав в Москву. Потом я запил. Эльза долго вытаскивала меня из этой пропасти, видно это и чувство вины предо мной намного укоротили её жизнь. А Оля была счастлива? — немного помолчав, спросил он.

— Я думаю, она тебе скажет сама об этом, когда вы встретитесь. Но с человеком, которого я считал своим отцом, они жили в разных квартирах. Не разводились, я так думаю, из-за меня.

— Кто он?

— Он предприниматель. Был.