Галльская война Цезаря - Оливия Кулидж

В то время, когда Цезарь был буквально заперт в Центральной Галлии, а его база в провинции находилась под угрозой, Лабиен в землях на берегу Сены тоже попал в беду. Преследуя галльское войско, он спустился по Сене слишком далеко – до Парижа. В те дни на севере стало известно о восстании эдуев и поражении Цезаря под Герговией. Белловаки, жившее к северу от Сены племя бельгов, присоединились к восстанию. Недалеко от них на побережье находился в Булони Коммий, почти излечившийся от раны. После предательского покушения Волусена Коммий поклялся, что больше никогда не посмотрит на римлянина иначе, как в бою. Влияние Коммия на белловаков было достаточно сильным, и момент был выбран удачно. По ряду подобных причин Лабиен был сильно озабочен тем, как ему вернуться в Санс. У него было только четыре легиона. Позади были белловаки, а впереди – хорошо вооруженная галльская армия. Сена отрезала его армию от запасов продовольствия и прочего имущества.

Таким образом, чаши весов, на которых лежала судьба Галлии, короткое время колебались. Верцингеторикс снова стал собирать людей в свое войско. Племена провинции также копили свои военные силы: аллоброги поставили отряды вдоль Роны, гельвии под началом Думнотаура защищали земли к югу от Севенн. Тем временем Цезарь отчаянно искал, где ему набрать конницу. Подкрепления из Италии или провинции не пропустил бы противник. Галлы по большей части были не на его стороне. А основанная на действиях конницы тактика Верцингеторикса была серьезной угрозой. Цезарь установил связь с германцами и нанял у них по договору конников и тех германских пехотинцев особого рода, которые были обучены бежать в одном строю со всадниками. Эти люди прибыли к нему так быстро, что эдуи не успели собрать войска и преградить им путь. Но лошади германцев, маленькие дикие пони, оказались непригодны для этой войны. Лошади, приготовленные Цезарем для воинов его конницы, были захвачены противником в Невере, поэтому ему не на что было посадить своих германцев кроме как на коней, взятых у повторно пошедших на службу ветеранов: старослужащие воины по традиции выполняли более легкие обязанности и на марше ехали верхом. Этих коней оказалось слишком мало, тогда Цезарь забрал и наших: мы, младшие офицеры, всегда имели собственных лошадей. Нам было разрешено держать столько коней, сколько мы могли содержать. Я особенно хорошо помню своего прекрасного гнедого скакуна, которого должен был отдать этим дикарям, чьи собственные лошади были несчастными лохматыми существами, полумертвыми от голода, покрытыми рубцами от ударов плетью и замученными грубым обращением. Однако момент был тяжелейший, а германская конница, если ее правильно обучить и посадить на подходящих коней, могла спасти нас всех.

Тем временем галлы напали на провинцию. На востоке и на западе они добились лишь небольших успехов, поскольку характер местности и расположение городов, где стояли отряды наших войск, были благоприятны для нас. Но в центре арверны заняли Севеннские перевалы и через них вошли в земли гельвиев. Там им навстречу вышел во главе войск своего племени Гай Валерий Думнотаур. Я предполагаю, что Думнотаур мог чувствовать себя виноватым в том, что не предупредил нас о планах своего друга. В любом случае он, видимо, страстно желал показать, что он – глава гельвиев. Ему следовало увести своих людей в крепости и ждать помощи, позволяя противнику разорять свои земли, пока не подойдет подкрепление. Вместо этого он вступил в бой, хотя противник превосходил его численно. Думнотаур потерпел поражение и был убит. Через много лет я увиделся во Вьенне со старым Кабуром и задал себе вопрос: помнят ли еще люди, как его называли счастливым человеком? Его руки дрожали, а в углах глаз у него были морщины, словно борозды, оставленные слезами. Когда я заговорил с ним о Процилле, которого любил, слезы стали капать у него из глаз; эти капли сливались в струи, которые стекали по крыльям носа и разбивались в бороде, превращаясь в брызги. И все же он просидел со мной до поздней ночи, разговаривая о сыновьях.

Пока в провинции происходили все эти события, Лабиен прорвался через окружавшие его армии противника, разбил те галльские войска, которые стояли у него на пути, и вернулся в Санс. Там он снова завладел своим имуществом и продовольствием и, взяв все с собой, направился на соединение с Цезарем, оставив весь край во власти мятежников. Его четыре легиона были слишком слабой армией, чтобы удержать север теперь, когда в восстании деятельно участвовали белловаки и Коммий. Кроме того, Лабиен знал, что он срочно нужен Цезарю: необходимо было смыть позор поражения под Герговией, да и из-за отступничества эдуев наша армия могла оказаться отрезанной от провинции.

В то время армия Цезаря осторожно продвигалась вокруг страны эдуев по землям секванов, чтобы зайти в тыл тем войскам, которые атаковали провинцию. А Верцингеторикс всегда следовал за ней во главе войска примерно из пятнадцати тысяч конников и большого числа пехотинцев. В его стратегические планы вовсе не входило позволить Цезарю уйти из Галлии невредимым: оказавшись в провинции, Цезарь накопил бы там новые силы и опять попытался бы захватить Галлию. Его надо было схватить теперь, во время бегства. Верцингеторикс, несмотря на все свои большие дарования, был истинным галлом, а то, что он отбросил нас от Герговии, сделало его слишком самоуверенным. Арверны выставили напоказ меч, который, по их словам, принадлежал самому Цезарю. Верцингеторикс считал, что наша армия теперь пребывает в отчаянии.

Он по-прежнему не желал принимать бой в заранее подготовленных условиях: галльские пехотинцы, плохо вооруженные и часто не имевшие доспехов, гибли как овцы под ударами легионеров, и Верцингеторикс знал, что так будет всегда. Опасны для римлян были только вожди и богатые люди, сражавшиеся в первом ряду. А вот галльская конница вся состояла из людей высокого происхождения, достаточно богатых для того, чтобы приобрести дорогое снаряжение конного воина. Они были хорошо вооружены и сражались обычно не с легионами, а с другими галлами, воевавшими на стороне Цезаря. Этот род наших войск добивался успеха исключительно за счет лучшей дисциплины.

Все эти соображения привели Верцингеторикса к решению иметь в своей армии лишь небольшое число пехотинцев, а в качестве основной силы использовать конницу. Рядом с ним было много вождей, служивших раньше под началом Цезаря и знавших его способы ведения войны. Верцингеторикс не позволял своим людям вступать в крупные столкновения с нами, но обучал их в постоянных мелких стычках с отрядами Цезаря, добывавшими корм для скота или выходившими на разведку. Вполне естественно, что, осознав необходимость вступить в бой, он стал готовить крупную операцию конницы, а не общевойсковое сражение.

Верцингеторикс сказал вождям, что намерен захватить обоз Цезаря, отрезав его от основных сил. Он считал, что легионеры, вероятно, сразу же бросят обоз, чтобы спасти свои шкуры. Если же они будут сопротивляться, то эта атака задержит и усложнит их возвращение в провинцию. Что же касается конницы римлян, то у галлов ее было настолько больше, что Верцингеторикс не принимал нашу конницу в расчет.

– Мы догоним ее на своих конях и раздавим, – согласились вожди.

– Мы проедем верхом прямо через строй римлян.

– Дадим клятву! Дадим клятву! – воскликнули один или двое из них, и все подхватили этот крик.