Невский романс - Ольга Свириденкова

— Зато ваш муж против! Он, видите ли, думает, что до него имением занимались нерасторопные олухи. Десять лет крестьяне платили оброк, и все шло прекрасно. Все были довольны — и холопы, и господа. За три года, что я здесь, ни один крестьянин не помянул вашего дедушку недобрым словом… Но господин Вульф полагает, что перевод крестьян на барщину позволит увеличить доходы. — Литвинов недобро усмехнулся. — Да, пожалуй, увеличит — от силы тысяч на пять. И ради такой малости стоит ломать хорошо отлаженное хозяйство? Юлий Карлович не понимает, что никакой кнут не заставит крестьян работать на хозяина так же рьяно, как на себя. Два-три года — и дела начнут ухудшаться. А потом придется вырубать леса, чтобы пустить их на продажу и покрыть убытки.

На какое-то время в кабинете повисло тягостное молчание. Полина пыталась собраться с мыслями и обдумать слова управляющего. Смутное чувство подсказывало ей, что Литвинов прав. Да и покойный дедушка… Сколько Полина помнила, соседи всегда хвалили его за рачительное ведение хозяйства и частенько просили советов. А как он ругал папеньку за неуменье распоряжаться деньгами! Деньги… Они высылались из Премилова в столицу регулярно, не говоря уже о подводах со съестными припасами.

— Алексей Павлович, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, — тихо произнесла Полина. — Имею ли я право принимать какие-то решения против воли мужа?

Литвинов глубоко вздохнул.

— Полина Юрьевна, по закону владелица имения вы, а не барон Вульф. Но вы же и сами прекрасно понимаете, к чему приведет ваше вмешательство.

— Понимаю, — Полина невесело усмехнулась. — Но сдается мне, что пойти на конфликт все-таки придется. Только сначала, — она лукаво взглянула на Литвинова, — подготовьте-ка вы мне один документ. Отпускную для Верочки!

— Завтра же… нет, сегодня же сделаю, — с нескрываемой радостью отозвался Литвинов.

«Ого, а дело-то, похоже, зашло еще дальше, чем я предполагала, — подумала Полина. — Но как же это Вера мне ничего не говорит?! Или он еще не признался ей в любви?»

— Сегодня необязательно, — сказала она с улыбкой. — А вот послезавтра — да. Я подсуну этот листок мужу в день моего рождения. Не откажется же он подписать его в такой день!

— Не должен, — убежденно ответил Литвинов.

В день рождения, четвертого июня, Полина проснулась в скверном настроении. Накануне вечером ей доложили, что Юлий Карлович ударил одну из горничных, да так сильно, что у нее из носа хлынула кровь. Узнав об этом, Полина пришла в бешенство. Однако она заставила себя сдержаться и за ужином даже виду не подала, что знает о происшествии. Причина была проста: Полина боялась поссориться с Вульфом до того, как будет подписана отпускная Веры.

Гости ожидались к шести часам. Убедившись, что обед готов, а парадные комнаты идеально убраны и украшены цветами, Полина занялась собственным туалетом. Постепенно ее настроение улучшилось. Она ощутила прилив трепетного, опьяняющего волнения, как всегда бывало перед выездом в свет. А сегодня она к тому же была хозяйкой праздника.

Посоветовавшись с Верой, Полина облачилась в то самое великолепное платье голубого муара, в котором была на приеме в Зимнем дворце. Только на этот раз ее шею украшала скромная ниточка жемчуга. Надев подарки мужа — рубиновые сережки и кольцо — Полина выжидающе обернулась к Вере.

— Ну что ж… — Вера с улыбкой оглядела хозяйку. — Наши соседи будут сражены. А дамы так и вовсе попадают в обморок от зависти.

— Вот этого как раз и не надо, — со смехом отозвалась Полина. — Я не хочу, чтобы мне завидовали, я хочу, чтобы меня искреннее любили. И еще я хочу, чтобы мой дом стал самым веселым в округе, чтобы, как это бывало при бабушке, у нас постоянно собирались гости. Не каждый день, конечно, а раз в неделю. Хочу ввести приемные дни, как в столице. Так, чтобы все знали: по пятницам у баронессы Вульф принимают, а значит, нужно отложить все дела и спешить в Премилово.

Вера с улыбкой покачала головой.

— Как я рада снова видеть вас веселой, — проговорила она, с нежностью глядя на барышню. — А то я уже начала бояться, что вы зачахнете от дурного обращения мужа.

— Зачахнуть здесь, посреди такой красоты? — Полина восторженно оглядела открывающийся из окна уголок парка. — Нет, это невозможно. — И, слегка помрачнев, прибавила: — Ах, какой бы счастливой я могла себя чувствовать в этом прекрасном месте, если бы… не эти ночи…

В дверь постучали. Полина откликнулась, и в комнату вошел Литвинов. В руках у него был аккуратно сложенный листок бумаги.

— Вот, Полина Юрьевна, — сказал он, выразительно глядя на нее, — то, что вы просили.

— Благодарю вас, Алексей Павлович, — с улыбкой отозвалась Полина и бережно взяла у него Верину отпускную. — Подождите меня здесь, и ты, Верочка, тоже. Я скоро, — и, подхватив шлейф, она торопливо вышла из комнаты.

Юлий Карлович, наряженный в серо-голубой парадный фрак, сидел за письменным столом. При входе жены он слегка нахмурился и быстро спрятал в ящик какую-то тетрадь.

— Что тебе, моя радость? — спросил он, поднимаясь со стула. — Что, уже приехал кто-то из гостей?

— Еще нет. — Полина с торжественным и одновременно просительным видом приблизилась к мужу. — Юлий Карлович, у меня имеется к вам одна небольшая просьба.

— Выкладывай.

— Вот. — Полина развернула дрожащими руками листок. — Это отпускная, для моей Веры, я попросила Литвинова подготовить ее к сегодняшнему дню. Будьте добры, подпишите ее, пожалуйста. Вот здесь…

— Что-о-о?! — круглое лицо Вульфа сделалось овальным.

— Я прошу вас подписать вольную для моей служанки. Я уже давно собиралась это сделать, да все руки не доходили. Ну подпишите же, Юлий Карлович, пожал…

Она осеклась, встретившись с ним взглядом. Вульф смотрел на жену так, будто она только что вылила ему за шиворот тарелку горячего супа.

— А… в чем, собственно, затруднения? — с глуповатой улыбкой пролепетала Полина.

— В чем?! — повторил Юлий Карлович. И вдруг, бросившись к жене, вырвал из ее рук вольную и яростно скомкал ее. — Вон! — заорал он, в бешенстве топая ногами. — Вон отсюда, идиотка… дура набитая! Убирайся с моих глаз, и чтобы я больше не слышал от тебя подобных глупостей!

Побледнев от испуга, Полина пулей вылетела из комнаты. В коридоре она споткнулась о шлейф и едва не растянулась на паркете. Призывая на голову мужа проклятия и судорожно рыдая, она побежала по картинной галерее в свой флигель. Но у самых дверей внезапно остановилась и решительно повернула назад.

— Нет, боже мой, нет, — шептала она, вытирая пальцами катящиеся по щекам слезы. — Я не могу вернуться к Вере с такими известиями. Литвинов уже наверняка ей рассказал…

Когда она снова вошла в кабинет мужа, он расхаживал по ковру и раздраженно дымил трубкой. Увидев жену, Вульф собрался было накричать на нее, но внезапно раздумал и только ледяным тоном спросил: