Записки феминиста. О женщинах и не только, с любовью и улыбкой - Александр Зантович

Поэтому, мне кажется, молодиться ни к чему. Нужно выглядеть на свои годы. Нужно принять свой возраст как факт, от которого, как писали классики, отмахнуться невозможно. Не устаю повторять, что красота – она изнутри.

Поэтому предлагаю соответствовать. Мне вот не помешает отрастить живот и бока, можно бороду. Хорошо бы полысеть. Хотя бы слегка. Развить мешки под глазами, обозначить брыли, начать пошаркивать ногами при ходьбе.

И нести все свои недостатки, как врожденные, так и приобретенные с возрастом, с максимальным достоинством. Живот следует выставлять вперед, зрительно подчеркивая его красной майкой, лысеющую голову вообще можно обрить и притворяться Брюсом Уиллисом. Большой нос, худые ноги, плоские ягодицы, что там еще считается некрасивым, – все это можно смело показывать народу, потому что это ерунда.

Давайте смотреть правде в глаза! Если ты неприлично богат, тебе простят все остальные неприличия. Не только врожденные сандалии с носками, но даже волосатую бородавку на носу. Если ты в списке Forbes, можешь быть какого угодно роста, веса, цвета и расы. От злобного сморщенного старикашки до необъятного жирного увальня.

Шучу, конечно. А может, и не шучу. Люди разные. Мне кажется, находятся и такие женщины, которые с удовольствием гуляют и ездят на Мальдивы с «папиками». Ну и пусть. Каждому свое.

Возвращаясь же к вопросу, мужчине над внешностью стоит работать, мне кажется, ровно в той степени, чтобы отличаться от обезьяны. А не стремиться приблизиться к женской красе, как смазливые Бэкхем, Бибер или Брэд (все на «Б» почему-то получились…)

Если ты хорош в том, что делаешь, никто не заметит, что ты – тщедушный, носатый и в очках (вспомните Вуди Аллена). Если у тебя прекрасное чувство юмора, ты умный, то можешь быть низким, полным и старым (Жванецкий, например).

Если ты готов делать все от тебя зависящее для своей семьи, тебе простят и узкие плечи, и лишний подбородок. Если ты держишь слово, никто не заметит, что у тебя кривые зубы. Если ты внимателен к своей женщине, можешь сколько угодно носить очки.

А потому каждый мужчина может быть прекрасен. Иногда видишь эти пары – она красотка, а он какой-то неказистый, и думаешь поневоле: ну как так? Ответ, мне кажется, в этом. Только она знает, какой он на самом деле красивый.

Мне кажется, Родина должна быть маленькой. Городок или деревня. Непременно на отшибе, вдали от больших дорог.

Туда хорошо возвращаться, когда ты вырос и возмужал. С эдаким смешанным чувством превосходства и нежности. Превосходства – потому что все стало таким маленьким! Совсем не таким, как в твоей памяти. Нежности – потому что все немножко потрескалось, просело, обветшало. И от этого ласково щемит где-то возле сердца.

Маленькая Родина проста и понятна.

В этом дворе я гонял в футбол и разбил мячом окно. Под этим деревом я впервые поцеловал девочку. Вот здесь, на углу, я бежал и разбил коленку.

А еще там обязательно должен быть дом. Дом, где вырастили, воспитали, выкормили и откуда отпустили тебя в большой мир твои родные люди.

Да, дом врос в землю, покосился, поскрипывает, покряхтывает половицами. Дом состарился, он уже не тот. Но дом все помнит.

Дом полон звуков. Здесь плач ребенка, сердитый окрик матери, тихие разговоры и шумные застолья. Неумелые пальчики по черно-белым клавишам, а за двойным деревянным окном – заунывная песня вьюги…

Дом полон запахов. Парное молоко, толстые блины с вареньем, дым отсыревшей за осень печки, грубый мужской одеколон, накрахмаленные простыни, старые книги…

Дом видел, как росли и мужали сыновья, как расцветали девушки. Как покрывались головы сединой, а под яблонями уже делали первые шаги смышленые внуки…

Труднее тем, кто родился в городе. Большой город не похож на Родину. Он меняется слишком быстро. И вот нет уже того дома, спилили то дерево, качели поломаны… И вроде бы тот район, но вроде и не тот. Другие люди живут, другие запахи, другие звуки. Душе трудно зацепиться как следует.

Город не ждет, когда ты вернешься. Он движется, меняется в своем собственном ритме. Живой, активный, независимый. Он бывает неуютен и холоден к тебе, отдельно взятому его жителю.

Он слишком занят. Вас у него много. Всех нужно приютить, накормить, одеть, отвезти…

К городу трудно прижаться щекой. Он вряд ли обнимет и согреет тебя.

Зато охотно встряхнет за плечи: «Эй! Ты что приуныл? Соберись!»

Вместо молока город угостит тебя горьким горячим кофе.

Вместо материнской ласки он охотно наградит тебя крепким отцовским шлепком: «Бодрей давай! Вперед, тигр!»

Нам говорят, что мир большой. Мы научились перелетать с места на место, за часы преодолевая континенты. Мы выучили разные языки. Нам рассказывают о бедах и проблемах, о людях, живущих в невозможной дали.

И может показаться, что тебе есть до них дело.

Но мне кажется, это очень важно. Помнить, откуда ты. Где твоя Родина.

И она обязательно должна быть маленькой. Непременно на отшибе, вдали от больших дорог.

Не за горами гендерные праздники, мои любимые. Они хороши тем, прежде всего, что явственно напоминают всем, кто есть кто: мужчины и женщины. Две разные вселенные, которые то мирятся, то ругаются, но точно друг без друга жить не могут.

Эти зимние, а в особенности – весенние дни полны романтики.

Это может быть романтика явная вроде корпоративного поздравления всех женщин/мужчин коллектива. С одинаковыми подарками, вымученными тостами, в которых мешаются отголоски весны и производственные показатели с неловкими поцелуями в щечку. Или, например, поздравление своей и без того второй половинки: подарки, которые и так стоило купить, вынужденные цветы, дежурный секс.

А может быть и романтика, совершенно неожиданная и волнующая. Валентинка непонятно от кого, букет роз от неизвестного обожателя, внезапный смайлик, который пришлет твоя школьная любовь. Или вдруг подмигнет игриво строгая начальница. Ходи думай потом!