Бесконечность не предел - Василий Головачев

— Как это вы хотите побродить? Он там, ты здесь.

— Он сейчас тоже здесь. Попытаемся подцепиться друг к другу, вдруг получится? Я при этом буду в отключке, поэтому и хочу, чтобы ты посидел рядом.

— Чёрт! Как-то всё это неожиданно… без подготовки…

— Какая тебе нужна подготовка? Не на спецзадание выходим, не воюем в натуре, никуда не летим и не едем, а мне этот опыт будет полезен!

— А если Устя зайдёт?

— Объяснишь ей, что происходит.

«Может, в другой раз?» — спросил Прохор-11.

«Нет, сейчас! — с неожиданной для себя решимостью упёрся Прохор. — Иначе я так и буду ведомым».

«Какие мы амбициозные! — хмыкнул «гость». — Ведущим тебе ещё рано становиться».

«Когда-то же надо? Поехали!»

Прохор повозился на кровати, устраиваясь поудобней, помахал рукой Саблину:

— Я ушел.

— Возвращайся быстрей, — сказал Саблин, усаживаясь на стул возле кровати. — Ни пуха ни пера!

— Конечно, вернусь! — пообещал Прохор. — Куда я денусь.

Число числу рознь

По лицу Саблина нельзя было судить о его состоянии, но по свету в глазах можно было понять, что он взволнован и заинтригован.

Его опыт путешествий по числомирам рос с каждым погружением в «матрёшку» Вселенной, и Прохор вынужден был признать, что учится ориентироваться Данимир в иных измерениях быстрее, чем он.

На следующее утро, после сеанса формодайвинга, в результате которого Саблин познакомился с двумя «родичами» — из второго Ф-превалитета и из двенадцатого, Прохор предложил ему план погружений, направленный на поиск причин охоты неведомых Владык на формонавтов.

— В нашем превалитете ДД исчез, — сказал он. — Но может быть, он оставил «закладки» в других мирах, где существуют его «родичи».

— Логично, — согласился Саблин, реагируя на слова друга чуть медленнее обычного. Впрочем, его можно было понять: каким бы ни был сильным человек, какой бы ни была устойчивой его психика, блуждание по числомирам требовало огромной выдержки и самообладания, умения сдерживаться и концентрировать внимание, а к этому надо было привыкнуть.

О том, что происходило «вне тела», Саблин рассказал Прохору во всех подробностях ещё ночью, после броска в «матрёшку».

— Самое интересное, что оба Дана приняли меня совершенно спокойно, — сказал он с долей смущения, как бы сомневаясь в своей адекватности. — Во втором превалитете Дан, то бишь Данияр, а не Данимир, не только мастер единоборств, но ещё бизнесмен, владелец спортклуба, а в двенадцатом он вообще командир спецназа. И оба практически не удивились, с ними мне было легко.

— Я знаю не менее полусотни Саблиных, — сообщил Прохор. — Почти все они крутые мужики, хотя встречаются и неожиданные экземпляры.

— Ну-ка, поподробнее, — загорелся Данимир, пропустив мимо ушей слово «экземпляры».

— В двадцать шестом Ф-превалитете Саблин — школьный сторож.

— Ну, это нормально.

— В сто первом его зовут Дмитрий, и он танцор классического балета.

— Серьёзно?

— Я тоже удивился. Правда, и я там не математик, а хореограф. Видимо, есть в наших генах какие-то секретки, выходящие в мир музыки и танца.

— Танец сродни боевым искусствам, он требует владения телом на очень высоких уровнях. Кстати, я в детстве танцевал, ходил с мамой в школу танца. Она у меня в своё время хорошо танцевала, в ансамбле «Хорус», хотела, чтобы и я пошёл по этой линии.

— Я не танцевал, зато пел в школьном хоре. Но дальше дело не пошло. В седьмом классе я увлёкся математикой и забросил всё остальное.

— А рукопашка?

— Отец настоял, чтобы я занимался единоборствами и смог за себя постоять, пришлось тратить время на бокс и самбо.

— Что значит — тратить? Из тебя мужика сделали, а ты недоволен.

— Да, я понимаю, ты прав, конечно, хотя первое время я жутко сопротивлялся и отлынивал от занятий под разными предлогами. Пока меня не отметелили местные хулиганы. Потом я встретил тебя, и, если бы не ты, я бы сейчас был похож на рефлексирующего интеллигентика в очках и с усиками.

— Почему с усиками?

Прохор засмеялся.

— В одном из превалитетов мой «родич» именно такой: в очках и с усиками.

— Где это?

— В шестьсот шестьдесят шестом числомире.

— Ух ты, это же число зверя!

— Знаю, захотелось как-то проверить, каков там порядок вещей.

— Зверский?

— Ничуть не бывало, оказалось, ничего демонического в тамошней жизни нет, просто государствами правят террористические кланы, каждый день где-нибудь случаются разборки с десятками жертв, границы закрыты, мир воюет по-маленькому и находится на грани всеобщей войны.

— А Россия?

— Россия в таком же положении: воруют, грабят, дерутся за власть, всему голова — деньги. Хотя и там есть хорошие люди, честные, смелые и умные.

Утром, когда вернулся Саблин из леса, где он совершал утреннюю прогулку, они снова заговорили о числомирах. Затеял разговор Данимир, с удовольствием искупавшийся во дворе Михасёвой усадьбы.

— Расскажи ещё про шестьсот шестьдесят шестое измерение.

Прохор вспомнил любимую девушку «родича»: в шестьсот шестьдесят шестом Ф-превалитете её звали Истанна, и она была прямым начальником местного Прохора Смирницкого, но главное — она его там тоже не любила.

Саблин заметил промелькнувшую по лицу друга тень.

— Что, невесело там?

— Да, жить там я бы не захотел. Хотя есть ещё более невесёлые места, особенно в превалитетах с кучей двоек: в двадцать втором, в двести двадцать втором, в тысяча двести двадцать втором.

— Отрицание Единого?

— Видишь, и ты уже разбираешься в цифрах. Двойки действительно несут сакральный смысл отрицания, и не только единства и цельности, но и всего остального, с кучей негатива. Я дальше двух тысяч цифроформ не спускался, но думаю, что там жить ещё хуже.

— А я кто в шестьсот шестьдесят шестом превалитете?

— Решальщик, — нехотя улыбнулся Прохор.

— Кто? — не понял Саблин, заканчивая вытираться огромным ванным полотенцем.

— Улаживаешь конфликты между криминальными структурами, государством и бизнесом.

— То есть ты хочешь сказать, что я там бандит?

— Очень уважаемый специалист, — возразил Прохор. — К тебе прислушивается даже генеральный прокурор.

— Откуда ты знаешь?

— Покопался в памяти тамошнего Прохора.