Краткая история Франции - Джон Джулиус Норвич

1610 год стал переломным. За последующие 164 года во Франции было только три короля, все по имени Людовик; за тот же период до 1610 г. – 10 венценосцев. Как многие недавние предшественники Генриха IV, его старший сын, Людовик XIII, вступил на престол ребенком (незадолго до своего девятого дня рождения). Регентом стала мать Людовика Мария Медичи. Она принадлежала к тем итальянцам, которые, вне зависимости от того, сколько лет они прожили в чужой стране, остаются такими же итальянцами, как и раньше. Она сохранила большинство министров своего мужа, но сама стала все больше полагаться на двух несколько зловещих соотечественников: Элеонору Галигай, свою молочную сестру, которую она привезла с собой из Флоренции, и мужа Элеоноры Кончино Кончини – его Мария сделала маркизом д’Анкром и произвела в маршалы. Этих двоих, понятное дело, сильно не любили остальные придворные; и ненависть к ним обострилась, когда, вне всяких сомнений, при их содействии Мария решила женить сына-короля на Анне Австрийской, дочери Филиппа III Испанского, правнучке императора Карла V. Протестанты, конечно, возмутились, да и католики совсем не радовались. Они тоже не были поклонниками Габсбургов, по-прежнему считая Францию окруженной.

Скорее всего, не испытала счастья и юная невеста, впервые встретившись с будущим супругом. Лорд Герберт Чербери, которого Яков I назначил послом во Францию, так описывал свои впечатления от встречи с Людовиком XIII в 1619 г.:

Я подал королю Франции верительные грамоты от короля, моего господина… Он мало говорил, поскольку так заикался, что иногда далеко высовывал язык изо рта, прежде чем произнести единственное слово; кроме того, у него был двойной ряд зубов[87] и я ни разу не видел, чтобы он плевал, высмаркивался или сильно потел, хотя король много двигался и был практически неутомим в занятиях охотой, которую очень любил.

Формально Людовик достиг совершеннолетия в 1614 г., когда ему исполнилось тринадцать лет, но он, похоже, был не против, чтобы его мать оставалась регентшей еще три года. До 1617 г. страной фактически правили Мария Медичи и Кончини. Генрих, принц Конде, который тогда был вторым в очереди на французскую корону, предпринял две попытки сместить их, и королева отправила его в тюрьму, но на этот раз она зашла слишком далеко. Старый друг короля Шарль д’Альбер, главный сокольничий Франции, убедил Людовика, что настало время навсегда порвать с матерью и поддержать Конде с его последователями. В апреле 1617 г. Кончини убили, скорее всего по приказу д’Альбера. Три месяца спустя его вдову Галигай судили за колдовство, признали виновной, обезглавили и сожгли на костре. Королеву сослали в Блуа; д’Альбер стал герцогом де Люинь, а потом и главным советником короля.

С этого момента Людовик был готов править. Но тем не менее ему было только шестнадцать лет, он оставался молчаливым, подозрительным и не умел держаться в обществе. Возможно, он был бисексуалом; женщины, несомненно, пугали его. Людовик мало интересовался своей женой и в течение четырех лет после свадьбы, до 1615 г., не появлялся в ее постели, да и тогда Люинь, остававшийся его единственным другом, практически заставлял его исполнять супружеский долг. В политических делах, однако, он сохранял уверенность и в себе, и в своих решениях; Людовик мог заикаться, но всегда точно знал, что хочет сказать. Когда в 1621 г. Люинь умер от «пурпурной лихорадки» (что бы это ни было), король не проронил ни слезинки; окружавшие его люди поражались, насколько мало он, казалось, расстраивался. Тем не менее ему требовался новый советник, и вскоре он его нашел – им стал Арман дю Плесси, кардинал де Ришельё, и их имена навеки теперь связаны.

Ришельё не был новичком на политической сцене. Он служил не только королеве Марии во время ее ссылки в Блуа (тогда он являлся бесценным связующим звеном с королем), но и молодой королеве Анне в качестве духовника. В 1616 г. Ришельё повысили до, по сути, министра иностранных дел. После государственного переворота 1617 г. его сместили и выслали в Авиньон; но скоро он вернулся и после смерти Люиня быстро вновь набрал силу. В 1622 г. папа Григорий XV возвел его в сан кардинала. Два года спустя он стал первым министром Людовика XIII.

И выглядел Ришельё соответствующим образом. Возможно, этому частично поспособствовал Филипп де Шампань, единственный художник, которому дозволялось изображать кардинала в полном облачении (он создал одиннадцать портретов), однако и в многочисленных описаниях тех, кто его знал, отмечается величественность облика, нос с горбинкой, козлиная бородка и карие глаза. Безусловно, из всех государственных деятелей Франции Ришельё самый узнаваемый и наиболее впечатляющий. Он тоже (даже больше своего короля) просто излучал уверенность.

Это и требовалось, потому что в 1618 г. началось противостояние, разорвавшее всю Центральную Европу. Тридцатилетняя война стала самым кровавым и жесточайшим потрясением континента: французские Религиозные войны теперь обострились и перешли в европейскую стадию. К окончанию войны в 1648 г. полегло более восьми миллионов человек. Начало войны спровоцировала попытка императора Священной Римской империи Фердинанда II силой навязать римско-католическую веру всем своим подданным. Ему следовало хорошо подумать. Протестантские правители в Северной Германии, которым двоюродный дед Фердинанда Карл V примерно шестьдесят лет тому назад по Аугсбургскому религиозному миру предоставил право самим определять собственное вероисповедание, объединились, чтобы защитить свои права. Вскоре в конфликт вступили, на той или иной стороне, Бавария, Богемия, Англия, Венгрия, Саксония, Шотландия, Швеция, Испания и Республика Соединенных провинций. Франция тянула с решением, сколько могла. В долгосрочном плане нейтралитет, конечно, был невозможен, но поначалу в стране колебались, какую сторону принять. По идее, Франция оставалась католическим государством. Французский король был католиком, а королева из Габсбургов, так что ожидалось, что французы присоединятся к империи; однако вековая враждебность Франции к империи, которая фактически взяла страну в тиски, была слишком сильной. К изумлению многих участников военного противостояния, Франция в итоге встала на сторону протестантов. Решение, разумеется, главным образом исходило от Ришельё. Сам католик и кардинал, он никогда не ссорился с гугенотами, всегда с готовностью принимал их, пока они были готовы оставаться лояльными подданными французского короля, и всегда предпочитал французского гугенота испанскому католику. В то же время он понимал, что гугенотов нужно держать под жестким контролем, поскольку есть опасность, что они могут создать очаг сопротивления центральным властям, что время от времени и происходило. В 1620-х гг. вспыхнуло два открытых мятежа в Гаскони и Беарне, а в 1625 г. серьезные беспорядки случились в порту Ла-Рошель.

Ла-Рошель уже больше полувека составлял проблему для французской короны. При населении примерно 27 000 человек это был не только один из самых крупных городов Франции, но и основной оплот гугенотов, которым он давал дополнительное преимущество в виде административной автономии – без епископа, без парламента и даже сеньора, что превращало его практически в государство в государстве. Великолепно укрепленный порт с прекрасной гаванью еще со времен резни Варфоломеевской ночи воспринимался надежным местом, чтобы укрыться. В ноябре 1572 г., когда город отказался принять королевского губернатора, его впервые взяли в осаду; в следующем году его восемь раз штурмовали, но безуспешно. Жители тогда отправили гонца в Англию к королеве Елизавете с просьбой о помощи. Семь английских кораблей прибыли в феврале 1573 г., а в апреле – еще более крупные силы, которые были отбиты французским флотом. Бои продолжались до конца мая, когда Генрих Анжуйский (впоследствии король Генрих III), который осуществлял общее командование, узнал, что его избрали королем Польши. Он мгновенно потерял к этому делу всякий интерес, и в июле осаду сняли.