Миледи и притворщик - Антонина Ванина

Свирель выглядела странно: конец её ствола утолщён и закруглён и у него два выходных отверстия. Сама свирель вырезана из какого-то странного материала, не могу понять, какого. Вижу только, что она наполовину покрыта серебром.

Чаша тоже оказалась посеребрённой внутри, а на внешней части мастер вырезал искусный узор, почти как на шкатулке, которую я оставила разбойникам.

Среди засыпанных пылью обвалившихся балок я отыскала ещё три подобные чаши и две поменьше. На каждой был вырезан свой неповторимый сюжет, но танцующий скелет я узнала сразу. Это же покровитель аскетов, Хозяин костей, что высечен в скале на въезде в Жатжайские горы!

Вереница совпадений и символов захватила мой разум. Трёхгрудая богиня не только на рукоятке кинжала, но и на расписном полотне. Там же нарисованы свирель и чаша, а вот они во плоти. А на чаше тот самый скелет, что был на скале… Я просто обязана запечатлеть эту необычную перекликающуюся друг с другом утварь на плёнку!

Полчаса мне понадобилось, чтобы расставить зажжённые свечи в зале. Потом я занялась композицией и выложила на балке напротив изображения богини резные чаши со свирелью. За штативом пришлось выйти во двор и вынуть его из сумки. А что это моя лошадка так разнервничалась? Отчего так вспотела? Ладно, как только закончу со съёмкой, обязательно вернусь и успокою её, а сейчас – за работу.

Если не ошибусь с выдержкой, то снимки выйдут потрясающие. В них будет столько тайны, столько недосказанности. Что это за богиня в полумраке, какой культ исповедуют её сбежавшие последователи, что за сакральную утварь они оставили и для чего она используется? Столько вопрос и ни одного ответа.

Пока я переставляла чаши, на ум пришла догадка – они ведь сделаны из кости. Тактильные ощущения не могут меня обманывать. Но что это за кость такая, раз из неё можно вырезать чашу, которая уместится в двух сложенных ладонях?

Пока я делала очередной снимок, то попутно продолжала ломать голову над этой загадкой. И тут меня прошиб холодный пот. Голова… да это же череп, аккуратно отсечённая верхняя часть черепной коробки!

Я оставила камеру и подошла к реквизиту. Не может быть, это же дикость какая-то. Я приложила ладони к своей голове, потом поднесла их к чаше и поняла, что размер сходится – это человеческий череп. О нет, а свирель… она ведь не из дерева вырезана. Да это же самая настоящая берцовая кость! А другие, маленькие чаши, они что, сделаны из черепов детей?

Меня словно током пронзило. Всё, пора тушить свечи, забирать аппаратуру и поскорее уходить прочь из этого заброшенного монастыря.

Из кухни донёсся грохот, и я вздрогнула. Металлический лязг пронзил собой мёртвую тишину. Кто там? Кто вошёл во дворец? Что ему здесь надо?

Я тут же схватила камеру, нацепила её на шею, в одну руку схватила штатив, в другую – свечку. Надо срочно бежать, пока меня не заметили. Если в монастырь вернулись любители резных чаш, я не хочу, чтобы моя черепная коробка пополнила их коллекцию.

Возвращаться на кухню было нельзя. Я ринулась в соседний коридор и, спотыкаясь о мусор и выпавшие из кладки камни, направилась к лестнице, ведущей куда-то вниз.

Я так надеялась, что это запасной выход. Монастырь ведь стоит на склоне, здесь даже подвал может иметь окна и дверь, ведущую наружу. Если найду её, покину эту обитель любителей мертвечины и буду снова ночевать под открытым небом под вой волков. С ними хотя бы не так страшно.

Не успела я спуститься с лестницы, как под ногой разверзлась пустота и я рухнула на ступеньки. Шею и позвоночник пронзила невиданная боль. Свеча откатилась к стене, штатив пропал из виду, но я попыталась его нащупать. Кажется, одна ножка теперь сломана.

Я еле поднялась. Спина ныла, а вместе с ней отчего-то болела и правая нога. Перед глазами всё стало таким размытым. Это всё из-за ступеньки, что попала мне под шею, я знаю. Но мне надо искать дверь наружу, ведь маленькие оконные проёмы под потолком в этом подвале и вправду имеются.

Лунный свет проник в помещение. Огонёк свечи выхватил из мрака силуэт у стены. Кажется, человек. Сидит, сложив ноги, руки покоятся на коленях, тело замотано в светлое одеяние, но плечи открыты. Кто это? Тот, кто шумел на кухне? Поклонник красной богини? Он затаился здесь и ждёт чего-то?

Унимая дрожь, я подошла ближе, выставив свечу вперёд. Я должна знать, кто здесь и что ему от меня нужно. Огонёк выхватил из тьмы лысую голову с иссохшей кожей песочного цвета. Глазницы обтянуты веками, губы растянулись и рот хищно оскалился. Да это же мумия. Мертвец.

Тревожные вопросы без ответа вмиг зароились в мозгу. Кто он? Кем был? Как умер? Почему его не похоронили? Как давно он здесь? А что, если его сразила чума, и даже мёртвое тело для меня опасно? Надо скорее выбираться из этого жуткого места.

Я прошла мимо мумии и принялась искать дверь. Ничего подобного вдоль стены я не обнаружила. А позади послышался скрипучий голос, что вырывается из утробы и на одной ноте хрипит, словно зовёт…

У меня волосы зашевелились на голове. Через силу я обернулась, и увидела невозможное. Мумия открыла рот и медленно опустила руки. А потом она открыла веки. Жёлтые огоньки на дне чёрных глазниц жадно впились в меня.

– У-у-и-и… у-и…

Обтянутые кожей костлявые руки трепетали. Из глотки мертвеца вырывались невнятные звуки. А потом мумия встрепенулась, наклонилась и завалилась на бок. Кожа на шее треснула, обнажив позвоночник.

Не помню, как я рванула по лестнице и припустила обратно в ритуальный зал. Мчась через кухню, я саданула ногой о ворох посуды и ещё долго слышала за спиной лязг металла.

Во дворе кобылка хрипела и била копытом. Значит, не мне одной страшно. Не было времени разговаривать с ней и успокаивать. Я спешно отвязала её и запрыгнула на спину. Моя девочка будто всё поняла и поспешила умчать нас прочь от этой обители тлена и оживших мертвецов.

В голове крутились самые разные мысли: что я только что видела и слышала? Не повредила ли я голову при падении? Откуда в заброшенном монастыре мумия? Почему так сильно вспотела кобылка? Где мне теперь ночевать? Не слышно ли волков?..

Мы остановились возле перевала, откуда открывался вид на страшный монастырь. Может я и повредилась головой, но я отчётливо видела, как над порушенной стеной парят два жёлтых огонька, совсем как глаза мумии… Неужели она меня ищет?

Пришлось отъехать дальше, как можно дальше от проклятого монастыря, чтобы среди высоких камней устроить привал. Опять под открытым небом, опять на холоде, завернувшись в одеяло. Зато в спокойном месте, где даже волки не воют.

Проснувшись, я взвыла от боли. Шею невозможно было повернуть ни вправо, ни влево. Рёбра ныли, позвонки в районе поясницы пылали от одного лишь прикосновения к спине, а ногу ломило так, что того и гляди отвалится.

Настало время осмыслить прошедший вечер. Я ударилась шеей о ступень, и у меня что-то произошло с головой. Я видела и слышала то, чего не может быть на самом деле. Да, в подвале мне всё привиделось и послышалось. Не было никакой говорящей мумии с жёлтыми глазами. И огней над монастырём тоже не было, это просто игра воображения.