Далия Блэк. Хроника Вознесения - Кит Томас

Но жизнь циклична, верно?

Труп «Маджестик-12» вернули к жизни в восьмидесятых как инструмент дезинформации. Как оказалось, вся эта тема с пришельцами правительству была весьма выгодна. Экспериментальные авиационные аппараты, военные игры, продвинутые технологии – всё это можно было выдать за очередное явление НЛО. Это работало, и легенду старательно поддерживали: в конце восьмидесятых[69] и в двухтысячных стали обнародовать фальшивые документы «Маджестик-12». Это продолжалось достаточно долго, чтобы явление превратилось в интернет-мем само по себе. А потом и в обыкновенную шутку…

Тем не менее небольшая группа ЦРУ-агентов, ответственных за кампанию по дезинформации населения в самом сердце «Маджестик-12», вскоре начала работать совсем в другом направлении. Изначально их было трое, но самой важной фигурой среди них был человек по имени Саймон Хаусхолд[70]. Не знаю, настоящее это имя или нет, однако так его звали в то время. Если вы немного покопаетесь в архивах, то наткнётесь на несколько биографических справок о Саймоне – я бы не особенно доверяла их подлинности, но можете напечатать их, если хотите[71].

Эта группа, ядро команды, называла себя «Двенадцать».

И они были, по сути, отрядом убийц.

По последним прикидкам, то есть где-то лет шесть назад, я насчитала восемь убийств – или подозрительных смертей, как говорится, – связанных с деятельностью «Двенадцати». Эти люди умерли в автомобильных авариях или от передозировки лекарств… Некоторые были убиты как бы случайно (например, при ограблении). А объединял всех этих людей тот факт, что они (сюрприз!) изучали сигналы из космоса. В девяностых, к примеру, был итальянский физик, который утверждал, что поймал сигнал необычайно быстрого радиовсплеска; он погиб в авиакатастрофе, и все его исследования пропали как по волшебству. То же самое случилось с доктором Циско: она поделилась с коллегами информацией о Коде Импульса, и в итоге умерла. Люди, которым она отправила код, тоже умерли – несчастные случаи или самоубийства.

Насколько я понимаю, устроили это Саймон и «Двенадцать».

За всем этим стоят именно они. Не знаю, может, у них есть собственная весёленькая банда эльфов-убийц или тех серых пришельцев, которые, говорят, на них работают, но работу они сделали чисто и быстро. А затем исчезли, как призраки, защищая мир от?.. Понятия не имею, если честно. Вот чего я так и не смогла выяснить. «Двенадцать» на многое способны, и у них есть какие-то важные секреты, которые они хотят сохранить в тайне.

Я так и не узнала, что это за секреты.

Саймон Хаусхолд и «Двенадцать» убили тех учёных, чтобы они не изучили Код Импульса и не отправили его кому-то ещё. И, конечно, вопрос на миллион долларов: почему? Но на это, друг мой, ответа у меня нет.

На следующий день после того, как меня выписали из больницы, мне позвонили из Белого дома.

Сорок восемь часов я находилась под действием лекарств и под наблюдением медсестёр – к выписке я готова была лезть на стену от скуки. Я хотела домой, но все – включая меня – согласились, что мне не стоит сейчас быть одной. Всё бывает впервые, верно?

Так что я поехала домой к Нико.

Мне диагностировали нервный срыв и списали всё на сильное волнение. Я не рассказывала им про Импульс – только то, что в последнее время я до безумия много работала, всматриваясь в невозможно далёкие объекты. Почему-то, узнав, чем я занимаюсь по жизни, они даже не удивились, что в результате у меня немного поехала крыша и я начала видеть гравитационные волны.

Они забрали мои болеутоляющие и выдали взамен успокоительное.

Я проспала около пятнадцати часов. Проснулась в гостевой спальне Нико, мучимая такой жаждой, какой не испытывала с колледжа. Валери была на кухне и что-то читала, когда я пришла туда за стаканом воды. Она усадила меня за стол и налила немного огуречного рассола, приготовленного для грядущей вечеринки. Я пила, пока моё горло не перестало гореть, затем сказала ей, что очень неловко себя чувствую из-за того, что упала в обморок у них в гостях. Я надеялась, мальчиков это не слишком испугало.

Валери была со мной очень мила.

Она заверила меня, что мальчики в порядке, да и в целом всё было не настолько плохо. Ну да, конечно… их тётя вырубилась на полу, бормоча что-то про световые волны из стен, а вокруг по полу рассыпались её таблетки. Бедные мальчики, должно быть, травмированы на всю жизнь.

Какой ужасной тётушкой я оказалась…

Пока я сидела там, выпивая один стакан воды за другим и пытаясь остановить головокружение, я вдруг кое-что поняла. Нет, не совсем так. Это не было «пониманием» в полной мере – больше походило на прозрение. Как будто внутри моей головы расслабилась какая-то мышца. Ослаб некий узел. Если представить мою голову в виде мотора, то в ту секунду, сидя на кухне, я переключилась со второй передачи на четвёртую. Звучит глупо, но именно так оно и ощущалось – словно мои мысли внезапно ускорились.

Перед глазами замельтешили числа, буквы, формулы, алгоритмы.

Мне нужно было записать их все.

И быстро.

Валери дала мне несколько листов линованной бумаги, карандаши и ручки из детского ящика для рисования, и я принялась за работу прямо там, на кухне. Я занималась этим около часа, просто выписывая всё, что приходило мне в голову, ломая один карандашный грифель за другим, полностью потерявшись в своих мыслях. И внезапно меня вернули в реальность.

– Далия?

Я подняла голову и увидела Джона.

Он казался таким неуместным в этом доме, что сперва я его даже не узнала. Он был в костюме и, между прочим, выглядел в нём весьма привлекательно. Джон давно не брился, что естественно, и я помню, как когда-то говорила ему просто отрастить уже нормальную бороду, но ему нравилась эта стадия неопределённости между одним состоянием и другим. Это с самого начала должно было меня насторожить. Но он тогда был слишком милым – и до сих пор таким остаётся.