100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е - Екатерина Алексеевна Андреева

масштабном проекте Новой Академии Изящных Искусств (НАИИ) – создании иллюстраций для «Золотого осла» Апулея (1994–1995) участвует более 30 человек. В 1999‐м Тимур снова меняет курс, провозглашая «новую серьезность» и сузив круг серьезных неоакадемистов до Гурьянова, Егельского, Андрея Медведева, Егора Острова и Станислава Макарова. Накал идеологической борьбы за искусство должен быть максимальным, однако, основав внутри Академии нечто вроде ордена, Новиков тут же вылил масло на бушующие волны, позволив несерьезным и серьезным вместе заняться карикатурой на модернизм (выставка «Художественная воля. Столетие войны в искусстве»). Призывая к войне, он сразу же требовал и ее немедленного прекращения. Врагам были адресованы пылкие сообщения, чтобы отпраздновать очередное перемирие. Колонизация проводилась всегда мирно, любовно, и дороже всех были увлеченные неофиты, увлеченные не дележом доменов, а только что придуманной разгорающейся игрой. Результаты этой игры – оформленные исторические периоды в развитии искусства Ленинграда–Петербурга. В Ленинграде 1980‐х – это «Новые художники», в Петербурге 1990‐х – Новая академия. Именно с «Новыми» и Новой академией искусство Петербурга возвращается, как в годы авангарда, в мировую художественную жизнь.

5. Куратор

В 1978 году Тимур организовал первую выставку именно как куратор. Для этой выставки он создал подходящее пространство – сквот имени Кирилла и Мефодия, который расположился в бывшей церкви Шестоковской Божией Матери, снятой Новиковым под мастерские за взятку сторожам. (Новиков зарабатывал перепродажей пластинок, а прибыль тратил на развитие искусства. Когда в конце 1980‐х он стал зарабатывать, продавая свои картины и панно, способ поддержки товарищей по движению не изменился.) В сквоте обосновались участники «Летописи», и Елена Фигурина отмечает, что здесь у нее впервые в жизни появилась мастерская (до этого картины писали в квартирах, как правило, коммунальных). На выставку нагрянула милиция, и Новиков немедленно устроил шоу из картин, демонстрируя их прямо на тротуаре, в то время как «силы правопорядка» разгоняли их авторов и зрителей. В 1980‐м Тимур развивает этот первый опыт, как всегда, расширяя его. Он создает мастерские и галерею «АССА» в своей расселяющейся коммуналке на улице Воинова. Отдельные коллективные произведения достигают 8‐ми метров в длину. В «АССЕ» Котельников, Сотников, Бугаев, Вадим Овчинников и сам Тимур осваивают масштаб, позволяющий оформлять какие угодно события, от концертов в рок-клубе до рейва на ВДНХ в павильоне «Космос». «АССА» действует включительно по 1987 год. И за это время в ней происходит около двадцати выставок, как минимум по одной персональной для каждого из художников группы, и общие экспозиции, посвященные важнейшим темам (Биеннале портретов Тимура Новикова), технологиям (выставка коллажа), событиям (появление «Новороссийской школы» Бугаева, Савченкова, Крисанова и Сергея Енькова).

На рубеже 1980–1990‐х Тимур больше времени проводит за границей, чем в России. В результате выставки «Новых художников» и Клуба друзей Маяковского осуществляются в Европе и в США. В 1993 году он создает пространство для Новой академии, арендовав у ТЭИИ квартиру в фасадной части дома на Пушкинской, 10. Здесь появляется мастерская только что завербованных в неоакадемисты Олега Маслова и Виктора Кузнецова, в недавнем прошлом живописцев-модернистов с отличной классической выучкой. Одновременно Тимур запускает карьеру ультрановой художницы Ольги Тобрелутс, найдя для нее компьютерную фирму, где можно освоить тогда еще редкий фотошоп. Он поддерживает гениального Константина Гончарова, придумав Модный дом «Строгий юноша» и отдав Гончарову свой чердак-мастерскую: результат – десятки молодых людей одним своим выходом на улицу в великолепных гончаровских пальто демонстрируют, что вновь обретенный Петербург звучит истинно. Совершенному воплощению самого неоакадемизма – Гурьянову – он устраивает выставку в галерее «Риджина», вотчине московского акционизма, и тем самым начинает экспансию движения в Москве. Он показывает выставку Беллы Матвеевой, посвященную премьере балета Сергея Вихарева «Леда и Лебедь» в ее декорациях. Острову, лидеру группы «Речники» и первому выпускнику НАИИ, Тимур помогает устроить масштабную групповую выставку дигитального искусства «Лучевое искусство неоклассицизма», придумав ей хлебниковское название, соединяющее на волне искусства технологию и телеологию.

Как пишет Мария Савельева, Музей Новой академии под руководством Тимура провел на своей территории 134 выставки, еще 50 в гостях, а всего неоакадемисты поучаствовали в 1990‐е – начале нулевых в 300 проектах155. Все это произошло без видимого напряжения, как игра, и осуществилось на средства «Академбанка», то есть на деньги самого Тимура. Новая академия действовала в 1990‐е как самое активное и совершенно задуманное место проявления современного искусства. Тимур неслучайно оставил должность ее директора за Виктором Кузнецовым, а себя назвал куратором Музея НАИИ: его домашняя Академия, работая как галерея, по существу являлась первым в Петербурге 1990‐х настоящим музеем современного искусства. В 2002‐м за несколько месяцев до смерти Тимура Музей Новой академии участвовал в историческом проекте «Греческая классика Идея или реальность?», а другие экспонаты для этой грандиозной берлинской выставки предоставил Эрмитаж.

6. Коллекционер

Создается впечатление, что еще во времена выставок «Летописи» на пляже Тимур уже думал о собственном музее. Проведя детство и отрочество среди чужих собраний, в кружках юных искусствоведов Эрмитажа и Русского музея, он рано начал собирать свое. Первые экспонаты его коллекции датируются 1985 годом: это шедевры «Новых художников», особенно Котельникова, Сотникова, Савченкова, с выставки «С Новым Годом!». К ним вскоре присоединяются картины Козлова, Вадима Овчинникова, Медведева, Бугаева и Крисанова. К 1990‐му в его маленькой двухкомнатной квартире скопилось более пятидесяти произведений, еще часть картин после выставок размещалась в мастерской Бугаева-Африки. Новиков провел переговоры с Бугаевым и оба они выступили дарителями произведений: летом 1991 года я перевезла примерно 100 картин в специально для этого воссозданный фонд отдела новейших течений Русского музея. Так, благодаря коллекции Тимура и Африки возродился отдел современного искусства – продолжение ГИНХУКа. Освободив площади, Тимур приступил к созданию Музея Новой Академии Изящных Искусств, который открылся уже на Пушкинской, 10 в 1994 году. Однако его интерес к искусству не ограничивался неоакадемизмом, и территория Музея НАИИ время от времени превращалась в Петербургский Музей современного искусства. Самой знаменитой выставкой Музея НАИИ стала экспозиция-парафикция «Модернизм в ХХ веке». После объявления по радио ее посетило за один день более тысячи человек, несмотря на мороз и лестницу, стены которой были покрыты инеем. Сила внушения Тимура была такова, что посетители снесли порог Новой академии, дабы увидеть неизвестных «Малевича» и «Матисса».

Любопытно, что, собирая признанные шедевры (так, Тимур купил у дочерей Александра Самохвалова рисунки, открывающие античные прообразы живописи 1920–1930‐х годов), Новиков-коллекционер не брезговал и бытовым материалом, и всевозможными странными предметами, если они побывали в руках замечательных людей – таких, как Джон Кейдж, который подарил Тимуру затейливый агрегат, якобы являющийся произведением Марселя Дюшана. В его архиве сохранились сотни метров «ноль-музыки», магические