Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева

Тая поспешила в директорский кабинет, вытащила конверт с деньгами и выбежала на лестницу. По характерным выкрикам было понятно, что хозяйка заходит в офис этажом ниже. Тая бросилась к лестнице, но остановилась. Подумала и вернулась назад.

* * *

– Рекламное агентство «Аэро», – привычной скороговоркой произнесла Тая.

Записывая информацию от заказчика, она прислушивалась к шуму в директорском кабинете. Стучали каблуки, кричала Дарья, падали предметы. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, выбежал менеджер по полиграфии и скрылся в своем кабинете. Затем вышел всклокоченный Лева.

– Ты не знаешь, как вода попала в одну из коробок вашего Ахмедова?

– Вода? – переспросила Тая.

– Ну да, там все слиплось. Они не сразу заметили. Позвонили сейчас, вернут брак. Дарья в ярости.

Звякнул местный телефон, Тая взяла трубку.

– Подойди! – велела директор.

Дарья сидела в директорском кресле, положив руки на низ живота, и жалобно смотрела на Таю.

– Может, они сами пролили воду, а свалили на нас?

Тая выдохнула. Никто не заподозрил, что бутылку боржоми залила в щель коробки именно она.

– У них выставка скоро, – продолжила Дарья, – но Богданов взял отпуск и к телефону не подходит. Перезаказать мы не успеем, партнеры отказались брать в такие сроки.

Тая с трудом, но сдержала довольную улыбку. Хотя не смогла не подколоть:

– Так надо заставить партнеров. Поворожить.

– Что? – непонимающе посмотрела на нее Дарья.

– Да, свечи зажечь! – Тая показала на ненавистную полку. – Провести сеанс, зарезать пару голубей. Для вас все сделают как миленькие.

Казалось, что Дарья из всех слов поняла только про свечи. Она пояснила:

– Это образцы. С браком. На них название фирмы не пропечаталось. У нас ресторан «Готика» заказывал черные свечи и скатерти. Стильно, но жутковато, правда?

Тая опустилась в кресло. Реклама? Не ведьмовство?

– Я тоже хотела взять мини-отпуск. Перед свадьбой, – Дарья кивнула на чехол с платьем, вытащенный из шкафа и приготовленный к перевозке, – два дня осталось, а у меня ничего не готово.

Зазвонил телефон. Дарья сняла трубку. Женский голос напирал, директор пыталась оправдываться, но произносила только: «Как?», «Но…», «Я не…» и так далее. Тая догадалась, о чем речь, еще до того, как Дарья, положив трубку, отперла третий ящик стола. – Почему ты не оплатила аренду?!

– Забыла, – попыталась соврать Тая, – суббота была.

Дарья простонала:

– Нам поднимают аренду или предлагают съехать!

Тая думала, под каким бы предлогом сбежать, но ее оглушила неестественно тихая просьба Дарьи:

– Врача.

* * *

Через час после того как Дарью увезли в больницу, перепуганная Тая вернулась домой, к маме. Открыла входную дверь и замерла на пороге. В гостиной кто-то играл на трубе. Сквозь неровный ритм и какофонию фальшивых звуков прорывался страстный «Неаполитанский танец» Чайковского. Тая осторожно заглянула в зал.

Незнакомый толстячок, стоя у окна, наяривал на трубе последние такты. Мама подпевала и кружилась посередине комнаты, размахивая подолом широкой пестрой юбки. На последней ноте мама заметила Таю, взвизгнула и метнулась в дальний угол. Трубач дал петуха и затих.

– Приветствую, – поклонился он, прижав трубу к животику.

Тая медленно вошла и опустилась на ближайший стул.

– Это Валерий Силантьич из областного оркестра, – представила мама и стала торопливо рассказывать, как и когда они познакомились.

Тая не слушала. Отстраненно разглядывала водку на березовых бруньках, шпроты и обветренные кусочки сыра с дырочками. Поразила шкурка банана, свисавшая из пакета с отходами, прислоненного к стенке. На склизкой кожуре лежал целенький блистер с таблетками. Мама выбрасывала лекарство?

И вдруг все-все стало ясно. Про вкусные запахи, которые мерещились вечерами. Про мамины «недомогания», оказавшиеся ложью. Про мнимые голодовки. Про папу, который сбежал от такой…

– Мама, скажи, – задала она единственный вопрос, – а ты знала, что Даша беременна?

По тому, как поспешно, без малейшей паузы мама начала отнекиваться, стало понятно, что знала.

* * *

Она стояла, прижавшись спиной к пыльному светофорному столбу, и смотрела то на людей, переходящих проспект, то на машины, проезжавшие мимо. Тридцать секунд – торопливое топанье, шестьдесят – шарканье шин и рев двигателей. Все подчинялись дорожному закону, разумному и спасительному. Откуда-то всплыло: «Незнание закона не освобождает от ответственности». А незнание лжи?

Какая разница, была она или нет, если Тая осознанно несла зло… Ради отца? Мамы? «Не освобождает!»

Тая дождалась очередного «красного» для пешеходов. И стала присматривать подходящую машину. На пару секунд отвлекла белая копейка, с визгом притормозившая и остановившаяся сразу за пешеходным переходом. Наконец, показался идущий на скорости камаз. Три. Он немного приблизился. Два. Стали видны комки грязи на кузове и тельняшка водителя за бликующим стеклом. Один. Тая подалась вперед, чтобы сделать шаг, но крепкие пальцы ухватили ее за локоть, дернули назад и развернули.

– Привет! – Богданов поднял руки вверх, словно извиняясь, и опустил с вопросом: – Что у вас там случилось?

Тая потерла занывший локоть и глубоко вдохнула, выбирая слова, чтобы начать. «Трубач»? «Мама»? «Больница» или «моя вина»?

– Мне передали, что с работы звонили, но у меня отпуск.

Тая вдруг сама вцепилась в руку шелкографа.

– Богданов, пожалуйста, выручай!

– Давай перестанем мешать пешеходам, – предложил он и кивнул в сторону копейки, – садись в машину. Объяснишь.

* * *

Они заехали сперва домой к Тае за швейной машинкой и прабабушкиным платьем, потом в больницу. В справочном участливая сестричка развела руками – данные о Широковой пока не поступили.

– У Дашки с суставами плохо и по женской части. Это профессиональное, – сказал уже в машине Богданов, – хорошо, что смогла забеременеть.

Таю трясло.

– Не прощу себе. Если что-то случится, не прощу. В офисе она передала шелкографу перечень испорченной полиграфии и материалы, а на директорском столе установила ручную швейную машинку.

Ночью Богданов разбудил Таю, заснувшую на стуле.

– Ты хоть на диван перейди, белошвейка! – И добавил серьезным тоном: – Угроза миновала, с Дашкой все хорошо.

– Там разве справочная круглосуточная?

Богданов не ответил.

Рано утром Тая подмела куски атласа и убрала в чехол Дашино свадебное платье с аккуратным воланом, пущенным по низу юбки. Затем собралась с духом и позвонила отцу.

– С Дашей все хорошо! – поделился он радостью. – Она звонила. Полна каких-то планов насчет покупки помещений под офис.

Тая попробовала объяснить, что это ее вина с арендой, но папа перебил:

– Не говори глупостей, общежитие все равно было временным вариантом. А где ты бродишь? Мама всю ночь звонила. Вы поссорились?

– Нормально все. У меня были дела, в офисе. Пап, я хочу институт в Новосибирске подыскать, чтобы дали общежитие, или в Москве.

Отец удивился.

– Вот это поворот. Ну, обсудим после свадьбы. Мы