Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор В. фон Хаген

«Я видел вещи, которые были привезены королю [императору Карлу V] из Новой Золотой Страны [Мексики]: солнце целиком из золота шириной в целый фатом (182 см. – Пер.); луна, сделанная из цельного серебра, такой же величины; а также различные диковинки в виде их оружия, доспехов и метательных снарядов… все они прекраснее всех чудес…

Все эти вещи были столь драгоценны, что их оценили в 100 000 гульденов. За всю свою жизнь я не видел ничего, что так порадовало бы мое сердце, как эти изделия, так как я увидел среди них удивительные предметы искусства и восхищался тонким мастерством людей в этих далеких странах. Поистине, всего того, что я могу написать об этих вещах, которые предстали передо мною, будет недостаточно».

Это был единственный комментарий, сделанный по поводу этих предметов человеком, чье мнение что-то значило. Карл V распорядился, чтобы впредь все золото и серебро, поступающее из Америки, по прибытии шло в переплавку. Мало что уцелело, за исключением замечательных описаний конкистадоров, которые – ввиду того, что никакого золота позднее никто больше не видел и не находил (почти не находил. – Ред.), – историки XVIII века принимали за естественное хвастовство этих людей. И лишь в 1931 году доктор Альфонсо Касо нашел нетронутое захоронение вождя (в этой гробнице (номер 7) были похоронены 8 мужчин и 1 женщина – видимо, члены мишитекской семьи, правившей в Монте-Альбане. – Ред.) в Монте-Альбане, в котором были обнаружены непревзойденной красоты ожерелья, кольца, серьги и другие украшения для ушей, так что историки поняли, что простодушный, честный Берналь Диас дель Кастильо проявлял, однако, большую сдержанность.

У ювелиров была своя гильдия. Те люди, которые относились к обширной челяди Монтесумы, не платили налогов. Их снабжали золотым песком, и они занимались тем, что делали украшения для Монтесумы и других высокопоставленных лиц. Берналь Диас пишет о «мастерах, работающих с золотом и серебром… И таких было большое количество в городе под названием Аскапоцалько, расположенном на расстоянии одной лиги от Мехико». Так как золото продавалось на рынке, то, очевидно, любой ремесленник, у которого было что дать в обмен на эти гусиные перья, наполненные золотым песком, мог изготовить из него украшение для себя или на продажу.

Резчиков по камню, гранильщиков драгоценных камней было много, и, как и в остальных случаях, «умелых мастеров Монтесума брал к себе на службу». Самым главным объектом их внимания был нефрит. Его находили в южных районах Мексики и Гватемале, и он ценился выше самого золота, что с удовлетворением было отмечено Берналем Диасом, так как он захватил с собой четыре куска нефрита во время отступления испанцев из Теночтитлана (они «хорошо мне послужили, заживляя мои раны и доставляя пропитание»).

Нефрит был статьей поборов с покоренных племен, и его символ можно обнаружить в книге податей. С точки зрения минералогии в настоящее время существует разница между нефритом из Америки и нефритом с Востока, и это должно положить конец предположениям о том, что американский индеец получил нефрит из Китая; нефрит в Америке «американский». Совершенно поражает то, как ацтекский ремесленник достиг умения столь тонко обращаться с таким твердым камнем; это требовало огромного терпения. Весь нефрит берегли (даже мельчайшие кусочки «драгоценного зеленого камня»), чтобы положить в рот умершему, в теле которого он займет место остановившегося сердца.

Маски часто делали из нефрита или, когда его не было, из менее ценного диорита. Подобные маски с невыразительными узкими прорезями для глаз и раздутыми губами были характерны для всех этих культур. Некоторые из них изящны, другие скучные и «вульгарные», как отметил проницательный Пал Келемен. Эти мощные художественные порывы «стали стереотипом благодаря постоянным повторам». Правда состоит в том, что по большей части искусство всегда было либо плохим, либо посредственным, как сказал Олдос Хаксли, глядя на одну и ту же вещь: «Вульгарность всегда является результатом избытка чего-либо; и поэтому реализация на практике внутренней склонности человека к чрезмерному ведет к вульгарности». Это остается в силе для тех, кто был у власти: «Вульгарность всегда была привилегией богатых…»

Умение резать по камню было широко распространено. Большие изделия были, без сомнения, делом рук «профессионалов», но многое делалось и обычными ремесленниками. Горный хрусталь – очень твердый минерал, и его нелегко обрабатывать, и все же ацтеки изготовляли из него художественные изделия, начиная от крошечных и кончая хрустальным черепом в натуральную величину. Этот последний, являющийся симбиозом красоты и смерти, отделенный от своего замысла, лежит на черном бархате в Британском музее.

Бирюза поступала по торговым путям с севера. Она пользовалась большим спросом и проделывала почти такой же путь в Центральную Мексику и на Юкатан, какой проделывал янтарь («уникальное деяние Бога») в Старом Свете. Ацтеки забирали бирюзу в качестве одной из форм подати, и в таком качестве она появляется в списках податей из одиннадцати городов. Вместе с другими материалами бирюзу использовали для изготовления мозаик на масках, ножах и даже стенах.

Обсидиан (вулканическое стекло) был «фирменным блюдом» ацтеков. Его экспортировали в качестве сырья и как законченный продукт использовали для изготовления ножей, лезвий, отполированных зеркал, украшений для губ и других предметов небывалой красоты.

Изумруды (кецаль-ицтли) были как для ацтеков, так и для испанцев желанной добычей. «Короли Мексики очень высоко ценили их. Некоторые из них протыкали себе ноздри и вставляли туда изумруды, – пишет Хосе де Акоста, – и вешали их на изображения своих идолов». Когда Монтесуму избрали Говорящим Вождем, то первое, что он сделал, – это проколол себе носовой хрящ и продел сквозь отверстие большой изумруд».

Конкистадоры видели в изумрудах символ богатства. Эрнан Кортес все изумруды забирал себе. Он знал, что изумруды носила Клеопатра и что один христианин-паломник, недавно возвратившийся из Индии, видел их в храме Будды, «и их блеск в безоблачную ночь заметен на расстоянии двух лиг». Источник изумрудов Монтесума назвать не смог: они были откуда-то «с юга». Действительно, они поступали лишь из одного региона, с гор Колумбии в районе Мусо, который был в то время единственным источником изумрудов. Изумрудов в Колумбии было много; здесь их использовали для обмена на хлопок и золотой песок. Они были хорошо известны в Панаме и для создания наибольшего впечатления использовались в сочетании с золотом. Для Монтесумы изумруды доставали купцы почтека, которые проникали в регионы, лежавшие за Никарагуа. Изумруды – камни сравнительно мягкие и легко раскалываются, и тем не менее ацтеки вырезали из них замысловатые формы: цветы, рыб, причудливые вещицы тонкой работы. Эрнан Кортес получил свои изумруды непосредственно от Монтесумы. Один из них был в форме пирамиды, «шириной с запястье», а другие были такие поразительные, что, говорят, Карл V пожелал иметь эти необыкновенные безделушки. Кортес отказался взять за них в Генуе 400 тысяч дукатов, сохранив их для доньи Хуаны де Суньига, своей невесты из герцогской семьи. Он подарил ей пять изумрудов работы ацтеков: «Один в виде розы, другой в виде колокольчика, язычком у которого была жемчужина, третий в виде рыбки, четвертый в виде горна и пятый в виде чаши».