Время расплаты - Юлия Еленина

— Откуда ты знаешь патологоанатома? — спросила я, закрывая квартиру.

Женя усмехнулся и ответил:

— Я в свободное от учебы время подрабатывал санитаром в морге. Неофициально, конечно.

Я даже остановилась на лестнице и открыла от удивления рот.

— Ты не рассказывал никогда.

— А ты не спрашивала. Теперь вот, как видишь, рассказал.

— Обалдеть, — покачала я головой. — А ты еще говорил, что я полна загадок.

Уже в машине Женя снова усмехнулся:

— Видимо, нам придется знакомиться заново.

Прозвучало это смешно, но в то же время и грустно. Да, мы трахаемся, у нас даже ребенок есть, но мы не знаем друг о друге всего. Мы встречались тринадцать лет назад и недолго — даже тогда всего не успели.

Я тронулась с места и неожиданно даже для себя попросила:

— Пригласи меня на свидание, что ли?

— В ресторан?

— Ресторан — это банально.

— Зато копаться на пару хрен пойми в чем очень не банально, — ответил Женя. — Спасибо твоему отцу.

Да уж, только вряд ли отец думал, что все обернется так. Я сама еще пару дней назад подобное даже предложить не могла, а в итоге ввязалась во что-то непонятное. И я даже не знала, переживать мне или радоваться. Если бы не изыскания отца, то неизвестно, где бы сейчас была я и где бы был Женя. Возможно, далеко друг от друга.

Но все получилось так, как получилось.

Я остановилась во дворе дома, где, судя по записи в карте, жил Рихтер, и сказала:

— Спасибо.

— За что? — внимательно посмотрел на меня Женя.

— За то, что со мной. И за то, что простил.

— Лиля, я ненавидел тебя, твоего отца, как мне казалось, а на самом деле ненавидел, скорее всего, себя. За то, что отпустил, не смог забыть. Я не мог разобраться в своих чувствах, но привык. А потом ты вернулась — и все стало… Черт!

Да, я тоже не могла найти нужных слов, но надеялась, что для этого у меня будет еще много времени. Двигаемся мы вроде бы в правильном направлении, и сейчас я вовсе не наше расследование имела в виду.

Дверь в подъезд была открыта — не работал домофон. Мы поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру, номер которой разобрали на фотографии.

Удача сегодня была на нашей стороне — почти сразу нам открыла молодая девушка с ребенком на руках. Удивленно на нас посмотрев, она, поздоровавшись, спросила:

— Вы к кому?

Я достал удостоверение и сказал:

— Мы ищем Рихтера Ивана Фридриховича.

— Здесь такие не живут.

— Он жил здесь лет десять назад.

— Мы только пять лет как купили эту квартиру. Но напротив живет Элеонора, может, она помнит.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Всего доброго.

Только девушка захлопнула дверь, как Лиля ударила меня кулаком в плечо и на мой вопросительный взгляд возмутилась:

— Ты долго будешь каждой встречной девушке глазки строить?

— Да не строил я ничего.

— Не строил, как же, — фыркнула она и позвонила в соседнюю дверь.

Я не успел ничего сказать в свое оправдание. Загромыхал старый замок, и перед нами появилась женщина, ну, или бабушка. Я не мог подобрать правильное определение. Лет ей было явно за шестьдесят, но при этом она старательно молодилась. С косметикой перебор, как мне кажется, а одежда как будто украдена из цыганского табора. Но каких я только экземпляров не встречал за последние годы.

— Молодые люди! Пылесос мне не нужен, в бога не верю.

— Элеонора… Простите, как вас по отчеству? — спросил я, снова достав удостоверение.

— Какое отчество? — возмутилась дама. — Просто Элеонора, — она протянула мне руку и жеманно улыбнулась.

Нет, ну сейчас я никому не строил глазки.

— Уважаемая Элеонора, помните ли вы своего соседа по фамилии Рихтер?

— Помню, конечно. Но он уже сто лет здесь не живет. Ладно, проходите.

Мы устроились в просторной кухне, оккупированной тремя котами, которые нам совсем не обрадовались. Элеонора была дамочкой любопытной, и я даже не удивлюсь, если она бывший следователь. Вопросы задавала грамотно, хотя спрашивать я собирался. Наконец она замолчала, задумавшись, и тогда Лиля попросила:

— Расскажите о своем соседе.

— Да особо и нечего. Жил он с сестрой, Викой. Сам нелюдимым был, кивнет при встрече и дальше пойдет. Постоянно к нашему соседу Генке бегал в автомастерскую, в моторах копаться любил. А потом, как Вика погибла в аварии, когда Ванька за рулем был, к машинам перестал подходить. У него же никого, кроме сестры, не было, а тут он вроде бы как виноват.

Лиля едва заметно кивала в такт словам Элеоноры. Видимо, нашла причину посттравматического синдрома.

— И что потом стало с Рихтером? — спросил я.

— Уехал, наверное. Я вообще после смерти Вики его почти не видела, а потом в квартиру въехали новые люди.

— А у вас случайно нет его фотографии?

— Так у вас же в МВД все паспорта должны быть, — удивилась Элеонора. — Сейчас посмотрю, у нас тут фотограф-любитель жил раньше, все щелкал, а потом раздавал карточки.

Коты дружно потянулись за хозяйкой в комнату, а Лиля сказала:

— Интересно, что было такого в отчете патологоанатома, если Виктория погибла в аварии?

Я посмотрел на время и ответил:

— Скоро узнаем.

Элеонора вернулась со стопкой фотографий и, надев очки, начала их просматривать. Наверное, действительно было проще снова напрячь опера.

— О, в профиль, но есть, — протянула мне Элеонора фото и ткнула пальцем в белобрысого парня.

Ничего знакомого в его лице я не рассмотрел и передал фотографию Лиле. Она долго всматривалась, нахмурившись, а потом подняла на меня глаза.

— Лицо знакомое, но не могу вспомнить. Я его определенно где-то видела. Можно взять? — спросила она у хозяйки.

Элеонора кивнула и добавила:

— Знаете, это, наверное, не важно, но у Ваньки аллергия на котов. Один раз он ко мне заходил за чем-то, не помню уже, так сразу расчихался и прослезился.

Действительно, информация вряд ли нам поможет. Я так еще больше запутался после этого разговора. Почему Рихтер и смерть его сестры заинтересовали Родионова?

Мы попрощались с Элеонорой и вышли на улицу. Лиля все еще хмурилась — думала. В машине я сказал:

— Рихтер, можно сказать, твой ровесник, вы могли учиться в одной школе, пересекаться в одной компании, вот ты его где-то и видела.