Перстень царя Соломона - Валерий Елманов

Впрочем, я и не пытался, положившись на главного «мага», который суетливо устанавливал меня по центру, чтобы я одновременно касался рукой с перстнем буквы «каф» в синем треугольнике и в то же время второй буквы, «йод»,- в зеленом квадрате. При этом пальцы моей правой ноги, между прочим, босой, должны были пребывать у подножия буквы «алеф», но не заступая за черту, отделяющую «алеф» от «тет», а левая нога должна была закрывать букву «ламед».

Если бы вы видели, где были изображены все перечисленные буквы, то поняли бы, в какой неудобной позе пришлось мне стоять, при этом зафиксировав свой взгляд неподвижно, устремив его на букву «айин». Но главное, и самое обидное, заключалось в том, что ничего не произошло. Ну ничегошеньки.

Разве что легкое головокружение, которое вполне объяснимо более прозаичными причинами. Вас бы так поставить – враскорячку, с широко растопыренными в стороны руками и с неестественно вывернутой куда-то влево головой – вообще бы рухнули через пять минут, а я ухитрился выдержать целых полчаса, пока разочарованный Соломон Алексеевич не подал знак выйти из круга.

Ах да, почти одновременно с моими головокружениями пламя свечей, в изобилии расставленных вокруг пентаграммы, вдруг стало резко колебаться из стороны в сторону, но и тут, если призадуматься, все объяснимо. Новоявленный маг зачастую совершал такие резкие движения, что удивительно, как они вообще не погасли.

Да еще на самом перстне на один короткий миг, в глубине камня, как мне показалось, блеснуло что-то, похожее на глаз, только не человеческий, а, скорее, кошачий, с вертикальным зрачком. Впрочем, проблеск этот был настолько мимолетным, что, скорее всего, мне он просто показался. Да и мало ли что может померещиться после стояния в такой позе.

Словом, факир был пьян, и фокус не удался. В свое оправдание расстроенный Соломон Алексеевич уверенно заявил, что, по всей видимости, место проведения ритуала имеет гораздо большее значение, нежели он предполагал. Возможно, оно должно быть геоактивным или иметь какие-то другие свойства, например близкий выход к поверхности руд тяжелых металлов. Набравшись нахальства, он даже предложил на прощание устроить второй эксперимент, но на сей раз… в Израиле. Мол, есть у него кое-какие сведения, где именно проводил свои обряды царь Соломон. Разумеется, не факт, что эти данные подлинны, но вдруг. Все расходы по поездке он, безусловно, берет на себя.

Я прикинул, сколько дней придется вбухать, потом вспомнил о высказанных накануне предположениях Валерки касаемо скорости временных потоков и, не без некоторого разочарования, отказался. Жаль, конечно, но что уж тут.

Честно говоря, не желая окончательно расставаться с этим загадочным колдовским миром магии, я чуть ли не всю обратную дорогу на пути в Реутов еще пытался найти какие-нибудь изменения в перстне, крутил его и так и эдак, но ничегошеньки не обнаружил. А наутро мне стало не до разглядываний – сборы в путь-дорожку заняли все время без остатка. Еле-еле уложился, чтобы на следующий день выехать в Тверь, а оттуда в Старицу – не мытьем так катаньем, но я упрямо собирался достичь своей цели, и мне было плевать, что мир магии не собирается мне в этом помогать…

Не было там этой Серой дыры. Даже хода туда не было.

Совсем.

Соломон Алексеевич много еще чего рассказывал, в том числе и о каббале. Тогда я чуть не уснул от рассказа хозяина дома, зато теперь мог, напустив на себя многозначительный вид, заметить Ицхаку, что мне доводилось кое-что слышать об этой мудреной штуке. Еще бы. Ведь именно с ее помощью ювелир и собирался то ли активировать мой лал, то ли напитать его неким астральным могуществом, то ли еще черт знает что. Впрочем, раз не получилось, то и неважно, что он там хотел.

Вот только ювелир авторитетно заявлял: как бы ни пыжились сыны Израиля, но истоки этого учения заложили еще жрецы Вавилона, а оттуда оно вначале перебралось в Египет, а потом, уже при Моисее, было прихватизировано вместе с золотыми побрякушками наивных египетских девушек во время знаменитого бегства евреев. То есть пращуры царя Давида не более чем продолжатели, но никак не первооткрыватели, да к тому же еще и воры, что бы тут ни утверждал мне с важным видом Ицхак.

Само же учение и впрямь настолько универсально, что лежит в основе чуть ли не всех мистических ритуалов, заклинаний и большей части систем гадания, являясь ключом ко всему происходящему на земле. Исключения, разумеется, имеются, куда входит, между прочим, и наша славянская мифология, но они редки.

Суть же каббалы в какой-то мере изложил… апостол Иоанн, кратко заявив в своем Евангелии, что «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Примерно то же самое гласит и древняя еврейская легенда, утверждающая, что при Сотворении мира с повязки бога по очереди сходили живые буквы алфавита, входящие в иврит, и каждая вытворяла то, что свойственно ей одной. Вот такая вот идея – звук равен цифре и соответствующей букве. Отсюда и зародилась каббала.

Вообще-то Соломон Алексеевич был далее более подробен во вводной части своего рассказа, нежели Ицхак, заявив, что это учение может описывать все выходящее за пределы человеческого понимания, что с его помощью можно выразить то, для чего в любом языке просто нет слов, а также что благодаря каббале можно свести воедино все идеи любых философских течений, как бы сильно они ни отличались друг от дружки.

В его описании вскользь проскочило даже то, что символический язык этого учения допускается для использования сверхточного выражения своих идей, и сама алгебра, а следовательно, и язык программистов-компьютерщиков в каком-то смысле – детище каббалы. И хотя Соломон Алексеевич признался, что знаком с этим учением постольку, поскольку оно касалось его главного увлечения – камней, то есть шапочно, но все равно звучали его слова настолько вдохновенно и убедительно, что даже я, скептик по натуре, чуточку им поверил, после чего и согласился на эксперимент с перстнем.

Правда, когда он не удался, веры, которой и без того было с гулькин нос, убавилось наполовину, а то и побольше, но не рассказывать же об этом Ицхаку – еще обидится. Напротив, я сделал вид, что жутко воодушевлен его познаниями.

Вообще-то выглядела эта система, во всяком случае в описании купца, который, как я понял, ознакомлен с ней тоже не очень-то глубоко, довольно-таки просто. Во-пер- вых, десять кругов разума и влияния какой-то силы. Круги эти он почему-то обозвал сефиротами. Низший из них – Малькут, высший – Кетер. Они выстроены в три колонки и соединены двадцатью двумя линиями-путями. Их Ицхак окрестил цинарами.

Чуть погодя я совсем запутался в них, запомнив лишь то, что я, по его мнению, уже выдвинулся из сефирота Не- цах, означающего торжество жизни, в сефирот Хесед – величие добра, уверенно топая по пути Каф, который показывает мне все, что есть в мире. Потому я и вижу Великий цикл всего сущего, становясь предсказателем.

Но больше всего мне пришелся по душе перевод этих слов. Оказывается, Нецах – это Победа, а одно из значений слова Хесед – Любовь. Получается, что я победоносно шествую за своей любовью. Символично, черт подери.