Из жизни патологоанатома - Аркадий Абрикосов

Небольшой, как я уже сказал, город. Небольшая городская больница. Из терапевтического отделения выписывается пациент, проходивший лечение по поводу пневмонии. Возраст – пятьдесят с небольшим, точных цифр не помню, да они и не так уж важны. Пациент живет в двух шагах от больницы, состояние у него бодрое, поэтому никто его не забирает, он собирается идти домой сам. И хорошо – пусть идет. Небольшая прогулка только на пользу, тем более что на дворе лето.

Получив от лечащего врача выписной эпикриз и последние наставления, пациент выходит из корпуса и направляется к воротам. Но вдруг он падает… Дело было на больничной территории. К упавшему сразу же подбежали с каталкой и отвезли в реанимационное отделение. К сожалению, реанимировать его не удалось.

Ситуация крайне неприятная и чреватая различными неприятностями для врачей – лечащего, заведующего отделением, главного. Пациент скоропостижно умирает сразу же после выписки, прямо на больничном дворе. Скорее всего, причиной смерти послужил крупноочаговый инфаркт миокарда или же нарушение мозгового кровообращения – закупорка сосуда тромбом или его разрыв. Такое происходит мгновенно, неожиданно, чаще всего и непредсказуемо. Но в такой ситуации врачи все равно окажутся крайними – недосмотрели, недообследовали, поторопились с выпиской и т. д. Поймите меня правильно – я никого не собираюсь оправдывать и не делаю из моих коллег «вечных невинных страдальцев». Я просто обрисовываю ситуацию.

Это я обрисовал в общем, а теперь детали. Главный врач больницы уже достиг пенсионного возраста. Он прекрасно понимал, что на его место много желающих (главным врачом и в небольшой подмосковной больнице быть заманчиво) и что он, как пенсионер, буквально висит на волоске. Малейшая оплошность – и его тут же проводят на пенсию с вручением почетной грамоты и ценного подарка: наручных часов или вазы с гравировкой.

Заведующий терапевтическим отделением готовился к переходу на аналогичную должность в большую московскую больницу, где перед ним открывались широкие перспективы, как карьерные, так и научные. Любая оплошность могла сорвать его планы. Вряд ли главный врач захочет ставить на заведование человека со свежим выговором в анамнезе, а то еще и со скандалом в придачу. Найдет другую кандидатуру, тем более, что долго искать ее не придется.

Лечащему врачу тоже нежелательно было получать выговор, потому что у нее уже было два неснятых. Третий выговор означал увольнение по инициативе администрации. А куда с таким «хвостом» пойдешь, когда до пенсии осталось два года?

Короче говоря, всем причастным, точнее всем кандидатам в виноватые, было бы желательно аннулировать выписку и представить случившееся как смерть в стационаре. Да – готовили пациента к выписке, но потом решили выписку отложить на несколько дней, а тут вот такое случилось. Тоже мало хорошего, но не так чревато в плане последствий.

Больница маленькая, город небольшой – все свои, не только коллеги, но и соседи. В небольших населенных пунктах связи между людьми гораздо крепче, чем в мегаполисах. Другая жизнь, другие отношения.

Главный врач и заведующий отделением решили, что лучшим вариантом, то есть наиболее безопасной в плане последствий причиной смерти станет разрыв сосудистой аневризмы. Было у человека врожденное расширение кровеносного сосуда с более тонкими стенками. Оно никогда не беспокоило, а тут вдруг произошел разрыв с кровоизлиянием в мозг. Выявить аневризму при обследовании было очень сложно. Ее следовало искать прицельно, например – с помощью магнитно-резонансной ангиографии сосудов головного мозга. Ангиографией называются методы исследования сосудов, при которых в сосудистое русло вводится контрастное вещество. «Окрашенная» кровь хороша видна при рентгеновском или магнитно-резонансном исследовании. Но ангиографию просто так, любопытства ради, не назначают. В медицине ничего не делается любопытства ради, тем более то, что дорого стоит. Для исследования сосудов головного мозга нужны определенные показания. А если пациент не жалуется на головную боль, головокружение или еще что-то, имеющее отношение к головному мозгу, никто из врачей его мозговыми сосудами интересоваться не станет. На законных основаниях, ибо незачем. И тут уже не упрекнешь врачей в том, что они недоглядели-недообследовали.

Коллегу попросили пойти навстречу. Просил лично главный врач больницы, которому коллега был кое-чем обязан. А с заведующим терапевтическим отделением они вместе проходили ординатуру. Не на одной кафедре, потому что специальности были разными – патологическая анатомия и терапия, но в одной больнице. Свои люди, как им отказать? Особенно с учетом того, что никто не виноват в случившемся, а пострадать можно запросто.

На самом деле у умершего пациента был свежайший крупноочаговый инфаркт миокарда, но коллега написал в заключении то, что просили. Нужны были гистологические препараты стенки артерии в области аневризмы, так он их раздобыл у коллег-патологоанатомов. И еще он не отразил в протоколе вскрытия гематому левой теменной области, которая возникла при ударе головой о бордюр. У пациента, который согласно легенде, умер в отделении, такой гематомы быть не могло.

Родственники умершего вели себя спокойно, поэтому всем казалось, что должно пронести. Однако не пронесло. Коллегу «сдал» санитар, который ассистировал при вскрытии. Были между ними какие-то трения, но коллега после говорил, что он не ожидал «такой подлянки» от санитара.

Тело умершего исследовали повторно, а также сравнили ДНК образца, из которого были изготовлены гистологические препараты сосудистой стенки, с ДНК умершего. Совпадений, разумеется, не нашлось, потому что образец принадлежал другому человеку.

Компромисс обошелся коллеге судимостью, правда срок он получил условный. После суда он пропал из виду. Поиск в интернете не дает никакой информации о нем.

Ожидалось, что никто из участников этой истории не пострадает, но в результате пострадали все. Главный врач и заведующий отделением лишились своих должностей. Переход заведующего в московскую больницу, как принято говорить, «накрылся медным тазом». Врач-терапевт, лечившая умершего пациента, смогла остаться в больнице лишь врачом приемного отделения (там был большой дефицит кадров, вот ей и предложили – или идешь в «приемник», или увольняем).

Мораль сей басни такова – нечего было городить весь этот «огород». Нужно было оформлять все в соответствии с реальным ходом событий. Ну получили бы заведующий и лечащий врач выговоры. А, может быть, и пронесло бы. Что же касается коллеги, то ему ни при каких обстоятельствах не стоило пускаться на служебный подлог с предоставлением чужих гистологических образцов. Даже с учетом тех отношений, которые связывали его с главным врачом и заведующим отделением. В нашей работе случаются моменты, когда можно сказать только одно: «дружба дружбой, а служба службой». Сказать и не бояться прослыть неблагодарным, бессердечным или каким-то еще. Как сказал Оноре де Бальзак: «обстоятельства переменчивы, а принципы – никогда».

Пожалуй, не одно явление не вызывало такого острого интереса к статистике и таких оголтелых нападок на нее, как коронавирусная пандемия. Затаив дыхание, мир следил за ростом заболеваемости, летальностью и прочими показателями. Разумеется, там, где есть интерес, неизбежно появятся подозрения. Почему в России от коронавирусной инфекции умирают меньше, чем в Италии? Такого же быть не может, ведь наша медицина по всем параметрам проигрывает европейской… Как же так? Обман, кругом обман.