Простодурсен Лето и кое-что еще - Руне Белсвик

– Закройте глаза, – сказал Сдобсен.

Они послушно закрыли глаза. Сдобсену это понравилось.

– А дальше что? – спросил Простодурсен.

– Теперь стойте с закрытыми глазами.

– И всё? – удивился Простодурсен.

– Исподтихов берегитесь! – громко прошептал Пронырсен.

– Помолчи! Здесь я командую, – строго одёрнул его Сдобсен.

– Стоять долго надо? – спросила Октава.

– Я думал, ты по-настоящему хочешь играть в мою игру, – обиженно протянул Сдобсен, тем временем лихорадочно пытаясь эту игру сочинить. Она не сочинялась.

– Командуй дальше, задира-командира, – сказал Простодурсен.

– Я уже скомандовал вам закрыть глаза.

– И всё? Новых команд не отдашь?

– Почему же? Слушайте новую команду: теперь представьте, что вам на макушку упала луна. Кто самый смелый и дольше всех не откроет глаза, тот выиграл!

– Ну нет, – сказал Простодурсен, – так дело не пойдёт. Луна не падает.

И он взял и открыл глаза. И все тоже открыли.

– С исподтихом было страшнее, – встряхнул головой Утёнок.

– Исподтихов никаких нет, – ответил Сдобсен, – а луна есть.

– Луны сейчас тоже нет, – возразил Простодурсен. – Чего нет, то на голову не падает.

– А солнце? – предложил Сдобсен. – Закройте опять глаза.

– Нет, – запротестовала Октава, – нам пора идти. Если мы хотим увидеть заграницу, мы не можем ждать, пока солнце свалится нам на голову.

– Мне пора домой, к моим дровам! – весело крикнул Пронырсен и помчался вниз по склону. Он насвистывал. Его точно заменили на нового Пронырсена, посвежее и пободрее.

– Знаете, о чём я только что подумал? – спросил Сдобсен. – В загранице сейчас время отпусков. И все заграничные жители разъехались.

– Куда? – спросил Ковригсен.

– Они уезжают в отпуск в другие места, – ответил Сдобсен.

– И в загранице никого не остаётся? – спросил Простодурсен.

– Боюсь, что нет.

– А где эти другие места? – спросила Октава.

– Не знаю, – признался Сдобсен. – До этих мест я ещё не дочитал. Но заграница сейчас наверняка стоит пустая. Хорошо, что я об этом вспомнил, пока мы туда не дошли.

Они поглядели друг на дружку. Посмотрели в небо. Послушали, как насвистывает Пронырсен, хлопоча у своей норы.

– Здесь чудесный вид, – сказал Сдобсен. – Почему бы нам не поставить палатку тут?

– Да! – в восторге закричал Утёнок. – На Летнем склоне замечательно! Здесь случается всё и никогда не скучно!

– Тогда чур я схожу на речку, – сказал Простодурсен. – У меня рюкзак забит бульками. Вас это не смутит?

– Да нет, – пожал плечами Ковригсен, – у нас же отпуск.

– Вот именно, – кивнула Октава. – Мы никуда не торопимся.

– А когда стемнеет, зажжём фонарь. И вкопаем шепталочку, – напомнил Утёнок. – Но пока светло, я тоже хочу на речку – купаться!

– Почему вы не стали закрывать глаза, когда я скомандовал? – спросил Сдобсен.

– Можем попробовать ещё раз вечером, – ответил Простодурсен. – Если ты так хочешь, давай сыграем снова, когда луна выйдет.

Луна стала больше. Вечером она повисла над Летним склоном как круглая ситная булка.

Снова была расставлена палатка. Вбита в землю шепталочка. Походники поужинали высушенными на солнце коврижками, и теперь в тени чемодана пировали мухрышки, объедались крошками.

– А не сыграть ли нам в ту игру, где луна? – прошептал Простодурсен.

– Это можно, – тоже шёпотом ответила Октава.

– Ты будешь судьёй, хорошо, Сдобсен? – сказал Ковригсен. – Там ведь кто дольше всех простоит с закрытыми глазами, тот и выиграл, да?

– Да, – кивнул Сдобсен.

– Мне, главное, не заснуть стоя, – прошептала Октава.

Утёнок спросил, не надо ли им встать на камни. Но в этом не было смысла: когда луна падает на голову, всё равно, где стоишь.

– Все готовы? – спросил Сдобсен, а потом сосчитал до трёх.

Все зажмурились. А Сдобсен тихо побрёл по склону к себе домой.

Открыл дверь, вошёл и залез под кровать.

«Балбес я всё-таки, – грустно думал он. – Глупее моей игры ничего не придумаешь. Кто станет ждать, чтобы луна съездила ему по башке? А эти вон зажмурились и ждут, не хотят меня расстраивать. Уж не говоря о летнем походе. Он вообще провалился из-за меня. Могли прекрасно побродить по горам или вдоль реки. Так нет, я потащил всех вверх по крутому склону. Скоро уж книжка кончится, а мы ни тпру ни ну. А всё я виноват».

Сдобсен закрыл глаза. Но тут же открыл их из страха, что луна свалится на голову. Вылез из-под кровати и подошёл к окну. Все по-прежнему стояли на склоне в тех же позах.

Что они подумают, когда обнаружат, что его нет? Обрадуются, понятное дело, будут ручки потирать в надежде, что он испарился. Превратился в облако и уплыл навек. Сдобсен снова полез под кровать.

Он хотел стать пустым местом. Но ничего не получалось. В душу что-то вцепилось – и не оторвёшь. Саднит, больно дёргает и зудит, зудит: «Я болван. Я всё порчу. Придурок злосчастный. От меня всем жизни нет. Чего ни коснусь – сумятица и свистопляска. Обойди весь белый свет, а меня глупее нет…»

Однажды он уже отлёживался под кроватью. Тогда они пришли и уговорили его вылезти. А вдруг придут опять? Всё станет ещё хуже.

Зачем он непременно должен быть таким несчастным, унылым и противным? Почему и отчего?

Сдобсен не знал ответа.

На всякий случай вылез из-под кровати. Ещё не хватало, чтобы они его снова там застукали. Подошёл к окну, выглянул – все стоят. Хотя нет, одного не хватает. Точно, Утёнок сбежал. Наверняка нашёл себе дело поинтереснее. Он не дурак стоять столбом с закрытыми глазами, просто чтобы кого-то порадовать.

«Странное дело, – думал Сдобсен. – Живём в согласии с луной и солнцем. Ходим летом в походы. Придумываем всякое-разное. Казалось, просто радуйся. Но всё время в настроении что-то заводится и портит его. Из чего только оно сделано, это настроение? Для чего оно вообще нужно? Мало нам таскать по горам чемоданы с одеялами, так ещё настроение…»

Дверь резко распахнулась. В центре лунной дорожки стоял Утёнок.

– Сдобсен? – спокойно позвал он.

– А? – откликнулся Сдобсен.

– Слушай, а что ты ответишь, если я скажу, что… умею летать?

– Не знаю.

– Ты подумай.

– Ну… Наверно, скажу: понятно. А эти всё стоят с закрытыми глазами?