История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик

Двадцать пять жен — дочерей вассальных государей — и шестьдесят наложниц ублажали своего повелителя. Исходившая от кагана сакральная сила была так велика, что, как писали современники, ему достаточно было показаться на поле боя, чтобы враги немедленно обратились в бегство. Но, увы, сила эта была не вечна. — И если в государстве случались какие-нибудь неприятности вроде засухи или военного поражения, хазары точно знали, кто виноват.

Путешественник и историк Аль-Масуди, прозванный арабским Геродотом, сообщает, что в таких случаях народ спешил к царю и заявлял: «Мы приписываем свое несчастье этому кагану, его существование приносит нам вред. Убей его или отдай его нам — мы его убьем». Царь мог выдать кагана народу или убить его сам. Случалось, что он убеждал народ в невиновности кагана и давал ему пожить еще некоторое время. Но так или иначе, жизни кагана был положен заранее известный предел. Когда очередного кагана возводили на престол, царь набрасывал ему на шею шелковую петлю и душил беднягу до тех пор, пока он не начинал задыхаться. Тогда его спрашивали, сколько лет он будет царствовать. Число, названное полузадушенным каганом, и становилось рубежом его жизни: когда он проживал это количество лет, его убивали, даже если в государстве никаких неприятностей и не происходило. Впрочем, больше сорока лет каган царствовать не мог, какое бы число он ни назвал, — по истечении этого срока его убивали при всех условиях.

Убив кагана, хазары устраивали ему самые пышные похороны, которые тоже не обходились без человеческих жертв. По сообщению арабского путешественника Ибн Фадлана, для погребения строили дворец, в котором были двадцать комнат, и в каждой вырывали по могиле. Тело кагана хоронили в одной из могил, после чего дворец затапливали, отводя русло реки. А для пущей надежности всем участвовавшим в похоронах отрубали головы, чтобы никто не мог сообщить, где же покоится тело.

В десятом веке русский князь Святослав сокрушил Хазарский каганат, но установить контроль над всей его гигантской территорией он не мог. На оставшиеся без хозяина земли хлынули половецкие орды с востока. В это время на вершинах курганов начинает появляться множество статуй — «каменных баб», как зовут их в народе. Собственно, очень многие степные народы иногда украшали вершины своих курганов каменными стелами или изваяниями, но при половцах это явление приняло массовый характер. Интересно, что половецкие «бабы» чаще всего бывают мужчинами — у них встречаются такие признаки пола, как усы и кинжал (хотя бывают и бабы-женщины). Половцы ставили «баб» совсем не обязательно над могилами своих покойников — годился любой курган или холм, — но делали это, судя по всему, именно в честь умерших, через какое-то время после похорон. Возможно, «бабы» служили временным пристанищем для душ, лишившихся тела. Одних баб водружали на вершинах курганов, где они стояли в течение многих веков (пока советская власть не приказала собрать и уничтожить их в атеистических целях). Других, напротив, с самого начала помещали в глубокие ямы, вырытые в таких же курганах, и засыпали землей, принеся им предварительно жертвы. Ученые до сих пор спорят о том, почему половцы предназначили многим из своих идолов весьма короткую жизнь. Высказывалось мнение о том, что статуи, венчающие вершины холмов и предназначенные «для вечности», могли служить вместилищем душ обожествленных героев. Что же касается идолов, чья жизнь была недолговечной, — они предназначались недолговечным душам половцев попроще. Впрочем, иногда в ямах встречаются великолепные статуи, которые не могли принадлежать простому воину. А человеческие жертвоприношения, совершенные у их подножия, говорят о высоком статусе тех, кому они были посвящены. Одна из таких статуй была найдена археологами у села Бешпагир в Краснодарском крае.

Половцы использовали для своего святилища древний курган эпохи бронзы. Недалеко от его вершины они вырыли глубокую яму и в ней установили фигуру воина в шлеме и портупее, изваянную из серо-желтого ракушечника. Щеки статуи были нарумянены красной краской, ноги присыпаны охрой. В руках, сложенных в низу живота, воин держал чашу — обычный предмет для половецкой «бабы». А у ног его, лицами к нему, окружая статую полукольцом, были аккуратно уложены два мертвых тела — мужчины и женщины. Потом всех троих — и каменного воина, и его спутников — засыпали землей. Так они и пролежали почти тысячу лет, пока их не откопали археологи в конце двадцатого века.

Половцев в степях сменили татаро-монголы. Империя Чингисхана была многонациональной, и среди «командного состава» можно было встретить и шаманистов, и буддистов, и мусульман, и христиан. Сам Чингисхан склонялся к монотеизму и даже намеревался издать кодекс законов, первая глава которого гласила:

Статья эта, по зрелом размышлении, не была обнародована: очевидно, мудрый правитель решил не вносить в ряды подданных религиозного раздора. Так или иначе, языческие культы в империи Чингисхана хоть не преследовались, но и не приветствовались. Тем не менее человеческие жертвоприношения продолжались.

Монах-францисканец, посол папы римского к монгольскому великому хану Иоанн де Плано Карпини, и его секретарь Бенедикт Поляк в середине тринадцатого века описали, как на похоронах знатных монголов в их могилы опускали живых рабов. Двадцатью годами позже при погребении великого хана Хулагу, внука Чингисхана, с ним были похоронены несколько красивых девушек в нарядных одеждах и драгоценностях. А похороны самого Чингисхана были ознаменованы массовыми жертвами: его воины убивали всех, кто попадался навстречу похоронной процессии, объясняя это тем, что умерший нуждается в людях, которые будут служить ему на том свете.

О быте и нравах древних кельтов мы знаем прежде всего от римлян, которые дали им название «галлы». Римляне завоевали Цизальпинскую Галлию — территорию между рекой По и Альпами — в конце третьего века до н. э. В течение второго века была завоевана и часть южной Галлии. Все это время римляне рассматривали галлов лишь как дикарей, не слишком интересуясь их духовной жизнью и не вмешиваясь в их культы. Но в середине первого века до н. э. Гай Юлий Цезарь после восьмилетней войны присоединяет к Риму всю оставшуюся Галлию, а населению Цизальпинской Галлии дарует римское гражданство, после чего относиться к галлам как к дикарям, не стоящим внимания, было уже неприлично. Римляне стали интересоваться галлами и писать о них. И писания эти, как правило, были мрачны. Диодор Сицилийский, младший современник Цезаря, сообщает: