Подземка - Михаил Бычков

– Теперь рассказывай, – приказал я.

– Чего рассказывать? – отмахнулась девушка. – Все при тебе было.

– У меня целая куча вопросов. Откуда ты знаешь о повадках этих тварей, почему на тебя не распространяется их воздействие и, самое главное, как тебе удалось забраться ко мне в башку и как часто ты собираешься заниматься этим впредь?

– Насчет последнего можешь не волноваться. Если бы ты не хотел впустить меня, у меня бы ничего не получилось. Тем более сейчас.

– А что сейчас?

– Сейчас я слишком слаба и не слишком скоро смогу восстановиться.

– На всякий пожарный предупреждаю: ты со своим вуду, или как там его назвать, ко мне не шибко приставай. Я не люблю, когда мне лезут в башку даже такие красивые женщины вроде тебя. Так что не заставляй меня нервничать.

– Можешь не сомневаться. Теперь все?

– Я еще многого не знаю о тебе, – задумчиво произнес я.

– Всему свое время, – произнесла Лило и, протянув руку, провела ладонью по моей щеке. – Не всегда полезно знать всю правду о человеке.

Я промолчал, мысленно согласившись с этим доводом. Пожалуй, она права, вот только мне от этого не легче.

На Одиннадцатую вернулись в молчании, перекинувшись лишь парой фраз. Между прочим, мне это показалось несколько странным, но я отмахнулся, приписав все пережитому стрессу. И тут же задумался: не слишком ли много стрессов за последнее время? Сколько еще впереди? И стоит ли овчинка выделки?

Никогда бы не подумал, что такое количество происшествий способно выпасть на несколько гребаных дней. «И вечный бой, покой нам только снится», – всплыло в голове. Где я слышал эту фразу? Наверняка вычитал в какой-нибудь книге. Ну и какой, спрашивается, с этих знаний толк? Да тьфу, плюнуть и растереть! Забыть и не вспомнить!

Мы поднялись на платформу. Сначала показалось, что на станции ничего не изменилось, но первые впечатления бывают обманчивыми. Так и сейчас. Морочившая всем головы тварь сдохла, гипнотические чары рассеялись, морок пропал.

Люди отрывались от своих насиженных мест, потрясенные. Наверное, им казалось, что они пробудились от глубокого и тяжелого сна, длившегося всего ничего, но, видя запустение и грязь, царящие кругом, не могли понять, что произошло на самом деле. Схожие ощущения я испытал однажды, когда Док вкатил мне, раненому, лошадиную дозу «дури» в качестве обезболивающего. Тогда до меня дошло, почему наркоши на стенку лезут, лишь бы снова ощутить этот кайф. Хорошо, хоть умом сообразил, к каким неприятным последствиям может привести наркота, и не подсел, а ведь сколько я знаю поисковиков с разрушенной психикой, которые искали забвение таким немудреным способом.

Разумеется, после испытанного блаженства наступал жесткий отходняк, кайф сменялся прострацией и опустошением. Мир терял краски, «позолота» трескалась и опадала. Так что понять ощущения окружающих я мог без большого труда. Они враз превратились в слепых без поводырей. Паники пока не было, но долго ли могло продлиться столь неоднозначное состояние – это вопрос.

Если вы не знаете ничего о происходящем на станции, к кому вы обратитесь? Правильно, к администрации. И вот уж кому не позавидуешь.

Когда мы с Лило подошли к комнате, где размещался глава Одиннадцатой, там уже собралось изрядное количество народа: стадное чувство, как всегда, сработало. Люди ползли из всех щелей, как тараканы. Они что-то кричали – не очень бойко, но все же настойчиво требовали объяснений.

Бедолага-начальник, отгороженный живой стеной своих помощников от наседавшей толпы, пытался втолковать, что сам ничего не понимает в сложившейся ситуации. Он ежеминутно вытирал грязным платком вспотевшую от волнения лысину и беспомощно оглядывался по сторонам, надеясь, что проблемы сами по себе рассосутся или откуда-то извне прибудет помощь.

Мы стояли в стороне, прислушиваясь к разгорающимся дебатам. Обстановка накалялась. Еще чуть-чуть, и может произойти все, что угодно, – драка, перестрелка, погромы.

– Кажется, становится жарко, – заметил я.

Лило кивнула:

– Люди растеряны. Их можно понять.

– Предлагаю уносить отсюда ноги, да побыстрее, – нервно произнес я. – Если начнется бардак, общество белобрысой птички будет вспоминаться с ностальгией.

– Удрать никогда не поздно.

– Это в тебе говорит непотухший костер тщеславия. Я не столь оптимистичен.

– Я привыкла доводить все до конца, – объявила Лило.

– По-моему, мы и без того проделали нехилую работенку. Пусть дальше как-нибудь сами справляются. Я ни с кем нянчиться не собираюсь, – отрезал я.

– Не пора ли раскрыть им глаза? – ткнула меня локтем в бок Лило.

– Зачем? – искренне удивился я.

– Боюсь повторения прежних ошибок.

Девушка печально вздохнула.

– Думаешь, заведут себе нового кукловода? – усмехнулся я.

– Зря зубоскалишь. Опасность нешуточная. Нужно внести ясность в умы жителей, не дожидаясь, пока руководство изобретет свою версию, удобную и выгодную. Не зная правды, они слабы, и все может повториться.

– Дерзай. – Я легонько подтолкнул ее в направлении небольшого возвышения, служившего раньше постаментом для одной из многочисленных скульптур вождей революции, забытой и припорошенной прахом. – Лично я ничего объяснить не сумею.

Лило поднялась на пьедестал и громко произнесла:

– Эй, народ, послушайте меня!

Как и ожидалось, никто не обратил на нее внимания. Люди по-прежнему осаждали администрацию.

Девушка растерянно повела плечами, будто спрашивая у меня совета.

– А ты им телепатни, – поддел ее я. – Слушайте меня, бандерлоги, или что-то вроде этого.

– Не получится. Я же тебе говорила, у меня нет сил.

Я деланно вздохнул:

– Ладно, учись, пока я жив.

Рядом с нами вертелся бойкий дядечка в солдатской ушанке и ватнике, но не это представляло для меня интерес. Автомат, до боли банальный «калаш»-весло, болтавшийся у него на плече, – вот что привлекло мое внимание.

Я схватился за ствол, потянул к себе:

– Одолжи, дядя!

А когда «Калашников» оказался у меня в руках, выпустил очередь в потолок.

Другое дело! Невнятный гул прекратился. Все обернулись и вопросительно уставились на нас.

– Толкай речь, – прошептал я Лило.

Мне показалось, многие еще не до конца отошли от воздействия белесой твари и готовы поверить в любой бред. Впрочем, нам это только на руку. Какую бы ахинею ни понесла сейчас Лило, они обязательно примут ее к сведению. Примут и сделают выводы.

Девушка с жаром, свойственным прирожденным агитаторам, описала картину произошедших событий. Слушали ее в полной тишине. Внимательно, не перебивая. К моему удивлению, я тоже почерпнул немало нового.